Читать книгу "Кончина СССР. Что это было? - Дмитрий Несветов"

Виктор Алкснис, народный депутат СССР (1989–1991)

…На встрече с руководством Китая один из членов Политбюро КПК нам сказал так: «Ваша беда и вина в том, что вы не смогли пройти через свою площадь Тяньаньмэнь». …В мае 1989 года на площади Тяньаньмэнь были массовые студенческие демонстрации и власть применила силу. Погибли сотни людей. Но после этого, как вы знаете, произошло то, что произошло. (стр. 92)

Андрей Нечаев, министр экономики Российской Федерации (1992–1993)

Если мы берем за образец «китайский путь», то, конечно, в полной мере нам бы его не удалось повторить ни в какое время. Не потому, что мы не китайцы, а потому, что другой менталитет, другой набор социальных обязательств, другие ожидания населения, если хотите. …В Китае до сих пор нет всеобщей пенсионной системы, она существует только для чиновников и работников госпредприятий. До сих пор! 25 лет реформам Дэн Сяопина! (стр. 301–302)

Миф второй. Не помог богатый и надменный Запад, как в конце 1940-х США помогли разоренной войной Европе. План Джорджа Маршалла действительно предусматривал масштабную заокеанскую финансовую помощь послевоенным европейским странам. Для спасения СССР никаких планов никто не составлял и не принимал. Между тем финансовая помощь советскому руководству была оказана: с 1985 по 1991 год страны Запада предоставили 55 миллиардов долларов кредитов, из которых больше половины – в 1990–1991 гг., что вполне сопоставимо с цифрами (по приведенному курсу) американского плана конца 1940-х годов. И все это ничем дополнительно не обусловленные – «несвязанные» кредиты, о чем какая-нибудь Германия и помыслить не могла. Впечатляют и цифры общего внешнего долга СССР к концу 1991 года.

Андрей Нечаев, министр экономики Российской Федерации (1992–1993)

…123,8 миллиарда долларов. Это тот уровень внешнего долга, который имел СССР к моменту своего распада. Из них, правда, 34 миллиарда (я округляю) – долги перед бывшими соцстранами. Это ведь деньги, которые мы получили и, извините за нелитературное слово, прожрали на протяжении очень короткого промежутка времени. (стр. 305–306)

Кроме того, никто ни на Западе, ни на Востоке действительно не понимал, как спасать советскую экономику.

Еще один миф – конспирологический. Крушение СССР – подлый заговор вражьих сил (как внешних, так и внутренних). Блестяще осуществленная злая воля.

Николай Рыжков, Председатель Совета министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС (1985–1991)

…Страну к этому вели, вели настойчиво, четко, вели к тому, чтобы произошло то, что произошло. Все развалить, создать невыносимые условия в стране, а потом сказать: «Это плохая страна, это империя зла. Давайте мы ее разрушим». Так и сделали. (стр. 196)

Александр Руцкой, вице-президент Российской Федерации (1991–1993)

И вот спустя время, в 1992–1993-м, мы слышим заявления бывших и действующих госсекретарей Соединенных Штатов Америки, директоров ЦРУ, которые дают оценку тому, что произошло. И становится понятно, где находился пульт, за которым стоял «дирижер», и кто были исполнители всего этого бардака, направленного на разрушение великой страны… (стр. 42–43)

Юрий Прокофьев, член Политбюро ЦК КПСС (1990–1991)

Я на 100% сейчас убежден, что это была величайшая политическая провокация ХХ столетия. Ни поджег Рейхстага, ни другие политические и военные провокации сравниться с ней не могут. Кроме того, была подключена сеть агентов влияния, объединены усилия всех ведущих разведок мира: английской MI-6, израильской «Моссад» и ЦРУ. Тут они хорошо поработали через различного рода неправительственные организации. (стр. 237–238)

Любопытна и отповедь этой версии распада.

Владимир Буковский, писатель, диссидент

…Хотя коммунистическая пропаганда вечно визжала и верещала о враждебном окружении, о происках империализма. Увы, никаких происков не было, это я вам говорю ответственно. Попав за границу в конце 1970-х годов, я года два искал эти силы империализма, но так и не нашел. Никакого давления – наоборот, было полное миролюбие… (стр. 351)

Здесь тоже, видимо, не все так однозначно. Известно одно: на Западе, во вражьем стане, бесконтрольного и неуправляемого крушения ядерной державы с огромным военно-стратегическим наступательным потенциалом боялись едва ли не больше, чем в самом СССР. За этот страх и платили.

Что же до возможности политического и экономического реформирования СССР, то здесь любопытно мнение Петра Струве[155] – русского мыслителя-эмигранта, который еще в 1920-е годы высказал предположение, что cоветская система не реформируема: либо она остается как есть, либо обрушивается.

Леонид Млечин, писатель и историк

Да, люди хотели устроить свою жизнь как-то иначе. Но они не хотели падения Советской власти и крушения коммунистической эпохи; они думали, что в состоянии в этих рамках преобразовать свою жизнь. Выяснилось, что это невозможно: реформе эта система не подлежит, она не реформируема. (стр. 329)

Андрей Нечаев, министр экономики Российской Федерации (1992–1993)

Я думаю, что нереформируемая экономическая система СССР была обречена. Ну и, соответственно, был обречен и сам СССР. (стр. 291) Госпожа Тэтчер называла социализм советского типа «искусственной, надуманной системой», каковой она и была. Ее нельзя было улучшить, ее можно было только сломать – либо быстро, либо поэтапно. (стр. 297-298)

И еще одна грань провала попыток трансформации – интеллектуальная беспомощность позднесоветского общества.

Леонид Млечин, писатель и историк

Самое страшное состояло в том, что интеллектуально советское общество не было готово к тем вызовам, которые возникли в момент перестройки: в стране не было интеллектуальной элиты, способной осмыслить эти задачи и предложить варианты решения. И ничего не было сделано. Это была одна из самых страшных бед. Общество не справилось со своими задачами. Последствия мы видим сегодня. (стр. 320)