Читать книгу "Сплетение судеб - Александр Владимирович Чиненков"

ртом воздух и…

– Ах, вот ты где, проказница? – послышался голос Баркова, и капитан, подхватив её на руки, посмотрел на приросшего к креслу графа.

– Что это с вами, Александр Прокофьевич? – спросил он встревоженно. – Да на вас лица нет, ваше сиятельство?

– Постой, не шевелись, – едва вымолвил граф плохо ворочающимся языком. – Ты знаешь, кого держишь на руках?

– Марфу, кого ещё? – сказал капитан удивлённо и вдруг… его осенило. – Вы хотите сказать, что Марфа – это ваша Машенька?

С трудом сглотнув подпиравший к горлу ком, Александр Прокофьевич указал рукой на француза.

– Я не сказал ничего, – выдохнул граф. – Это месье Анжели, пытаясь спасти свою шкуру, плетёт мне здесь разные небылицы…

К тому времени оправившись от потрясения, француз с кислой ухмылкой наблюдал со стороны за разворачивающейся перед ним трогательной сценой.

– Вы хотите назвать меня лгуном, месье? – спросил он. – Как жаль, что я сейчас не в силах потребовать от вас сатисфакции. Если вы не признали свою девочку, значит, у вас нет сердца. Только мать может узнать своего ребёнка из тысячи одинаковых!

– Скажи мне, что ты не лжёшь, Анжели? – воскликнул граф с такой надеждой в голосе, что чёрствое сердце коварного француза мгновенно растаяло, как кусок сливочного масла на горячей сковороде.

– Извольте убедиться сами, Александр Прокофьевич.

Француз кивнул Баркову, чтобы тот поднёс девочку ближе. Но Марфа испуганно вскрикнула, и капитан остался стоять на месте.

– Рад видеть вас живым, месье Барков, и в полном здравии, – хмыкнул, глядя на него, Анжели. – Хотя…

– Мы с тобой ещё поговорим обо мне, подонок, – хмуро отозвался Александр Васильевич. – Лучше займись спасением своей жизни, прохвост лживый!

– Дитя, – обратился тогда Анжели к девочке на французском языке, – ты, разумеется, помнишь, когда я не стал убивать тебя, а отправил вниз по реке на лодке?

Она покраснела, но не проронила ни слова.

– Хорошо, – сказал француз, – тогда поступим по-другому.

Он сорвал с груди деревянный старообрядческий крест, который в войске Пугачёва всегда носил на груди, и протянул его графу.

– Это мой последний козырь, – сказал он сожалеючи. – Будьте так добры, откройте его, Александр Прокофьевич.

Трясущимися руками граф легко разъединил крест, оказавшийся футляром, внутри которого он увидел маленький золотой крестик.

– О Боже, – прошептал потрясённый Александр Прокофьевич, – да это же…

– Отдайте мне крестик, месье! – вырвавшись из рук обомлевшего Баркова, бросилась к графу расплакавшаяся девочка. Она упала перед ним на колени, молитвенно сложила у груди ладошки и, глотая слёзы, жалобно попросила: – Месье, это крестик моей мамы. Отдайте мне его, пожалуйста, а потом, если хотите, убейте!

Это было свыше сил Александра Прокофьевича. Он протянул крестик девочке и тут же лишился сознания.

Когда граф Артемьев пришёл в себя, то увидел встревоженное лицо капитана Баркова и стоявшего рядом с ним Демьяна, в руках которого графин выглядел как стакан, из которого вот-вот выплеснется вода.

– Фу, слава богу! – вздохнул Барков с явным облегчением. – Мы даже и не знали, что делать!

– А что со мной? – спросил Александр Прокофьевич, тяжело дыша.

– Теперь ничего, – ответил капитан. – Мы грешным делом подумали, что вы отдали Богу душу, когда лишились сознания!

И тут граф вспомнил всё, что произошло с ним до обморока. Он закрутил головой, ища глазами Машеньку, но не находил её.

– Где моя дочь? – загремел он яростно, пытаясь встать с кресла. Но сил в нём оставалось так мало, что он не смог сделать этого.

– Машенька спит, – ответил Барков, присаживаясь рядом. – Девочка тоже испытала огромное потрясение, как и вы, Александр Прокофьевич, а потому я дал ей успокоительное. К вечеру она будет уже в порядке!

– Анжели… Где этот французский ублюдок? – спросил граф уже тише. – Надеюсь, он не убежал на переломанных ногах из моего дома?

– Здесь я, не беспокойтесь, – отозвался Анжели с носилок, которые в суматохе отодвинули к камину. – Я рад, что с вами всё хорошо, ваше сиятельство. Уйди вы из жизни, то и я непременно убрался бы следом.

Вылив в себя чуть ли не всё содержимое графина, Александр Прокофевич облегчённо вздохнул:

– Скажи мне, душа вражья, что это за трюк с крестиком, которым ты так умело воспользовался? Почему мой фамильный крестик оказался у тебя, а не у моей дочери?

– Премного благодарен за цыплёнка и вино, месье, – отозвался с носилок француз. – Пока вы обнимались в забытьи с морфием, я славно перекусил и выпил! Теперь, когда всё так забавно закончилось, я, пожалуй, расскажу вам всё, о чём попросите!

– Тогда ответь на мой вопрос, – сказал граф, чуть подавшись вперёд, позволяя Демьяну положить под свою спину подушку.

– С удовольствием. – Анжели шмыгнул носом, утёр его рукавом и сказал: – Крестик я снял с вашей дочери тогда, когда собирался убить её на берегу Яика.

– Но для чего? – нахмурился Александр Прокофьевич.

– Чтобы убедить эту суку Жаклин, что девочка мертва.

– А почему ты не выбросил его потом или не отдал Чертовке?

– Сам не знаю. Думал, пригодится! И, как оказалось, был прав!

Прежде чем задать следующий вопрос, граф поморщился. Ему не хотелось озвучивать его, но… Любопытство взяло верх.

– Скажи, а почему Машенька не узнала меня? Почему она так сильно меня боится?

– Всему виной не я, а Жаклин, – охотно пояснил Анжели.

– Чертовка?

– Она самая.

– Но почему?

– Жаклин намеренно запугивала Машеньку после её похищения. Она хотела привязать девочку к себе. Чертовка смогла убедить крошку в том, что вы, месье, страшный злодей! Эта чёртова кукла умело заморочила голову вашему ребёнку, внушая ей, что является её матерью. А вы, страшный злодей, собираетесь будто бы их обеих безжалостно убить!

– Вот гадина, – выругался граф. – Но своё она уже сполна получила!

– Что, она уже умерла? – округлил глаза Анжели.

– Нет, она состарилась, – ответил нехотя Александр Прокофьевич. – Увяла, как красивый цветок поздней осенью. Тварь подколодная…

– Мягко сказано, – продолжил, угодливо улыбнувшись, француз. – Жаклин внушила девочке, чтобы она никогда не признавалась, кто она есть, если вдруг окажется в ваших руках. Сожалею, но теперь вам трудно будет внушить Машеньке обратное!

– Как-нибудь справимся, – огрызнулся Александр Прокофьевич.

– Не сомневаюсь, – согласился Анжели. – Только вот скажите Бога ради, как вам удалось найти девочку? Или я мало заплатил этой чёртовой казачке, которой поручил о Машеньке позаботиться, и она привела её к вам?

– Мою дочь привёл ко мне сам Господь! – несколько не лукавя, ответил уверенно граф. – Господь устал терпеть, видя с небес, как ты и Чертовка изгаляетесь над бедным ребёнком! Но теперь…

– Вы должны сдержать своё слово, Александр Прокофьевич! – поспешил напомнить француз, перебив графа.

– Слово? – Александр Прокофьевич ухмыльнулся. – Так ведь не ты, а Господь Бог вернул мне Машеньку?