Читать книгу "Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон"

– А вы все еще пытаетесь? – Она глядит на меня огромными карими глазами, бледное лицо опухло от слез. – В смысле, меня спасти?

– Я хочу спасти нас обоих, но не могу сделать этого без вашей помощи. Поверьте мне, Анна. Я не желаю вам зла.

– Я… – Она осекается, качает головой. – Как я могу вам поверить?

Я пожимаю плечами:

– А вы попробуйте. У нас очень мало времени.

Она кивает, задумывается:

– А если я вам поверю, то что должна для вас сделать?

– Много мелких одолжений и два больших.

– Каких больших?

– Вы должны спасти мне жизнь. Дважды. Это нам поможет.

Достаю из кармана альбом; в потрепанный переплет вложены смятые листы, перевязаны обрывком бечевки. Я нашел альбом в кармане куртки Голда, выбросил оттуда хаотичные эскизы и записал все, что помню из распорядка дня моих воплощений, дополнив записи пометками и объяснениями.

– Что это? – спрашивает Анна.

– Книга моей жизни. Наше единственное преимущество.

56

– Вы не видели Голда? Ему уже пора появиться.

Я сижу в пустой спальне Сатклиффа, чуть приоткрыв дверь. В комнате напротив Даниель беседует с Беллом, по коридору расхаживает Анна.

Мне не хочется, чтобы она нервничала попусту, но в спальню Сатклиффа я спрятался, прихватив из гостиной бутылку виски, после того как разбросал по всему дому записки, в том числе письмо с упоминанием о настоящих родителях Каннингема, оставленное в библиотеке. Вот уже час я пытаюсь напиться, чтобы приглушить муки совести за постыдное деяние, которое мне предстоит совершить. Я уже пьян, но этого недостаточно.

– Зачем мы здесь? – спрашивает Раштон Анну.

– Сегодня утром лакей убьет дворецкого и Голда, если мы не спрячем их где-нибудь, желательно там, где я смогу их защитить. Им еще предстоит сыграть важную роль, если, конечно, нам удастся их спасти.

Я отхлебываю виски, слушаю их разговор.

Голду противно насилие, в нем нет ни капли жестокости, он не в состоянии по своей воле причинить боль другому. У меня нет времени его уговаривать, поэтому я пытаюсь его напоить до беспамятства.

Только у меня не получается.

Голд без стеснения спит с чужими женами, жульничает, играя в карты или кости, и вообще ведет себя так, точно вот-вот наступит конец света, но ни за что не убьет даже мухи. Он слишком любит жизнь и не способен доставлять боль другим, в чем и заключается моя проблема. Боль – единственное, что поможет дворецкому дожить до встречи с Анной в сторожке.

Слышу шаркающие шаги дворецкого в коридоре, выхожу из спальни, преграждаю ему дорогу. Глаза художника находят в жутком обожженном лице ужасающую красоту, выгодно отличающую его среди невыразительных физиономий остальных гостей.

Дворецкий бормочет извинения, отступает, но я хватаю его за руку. Он смотрит на меня, не понимая, в чем дело. Думает, что я взбешен, хотя на самом деле мне мучительно стыдно. Я не хочу калечить дворецкого, но без этого не обойтись.

Он пытается обойти меня. Я встаю у него на пути.

Мне противно и совестно, я рад бы объяснить, зачем я так поступаю, но на это нет времени. И все равно я не в силах поднять кочергу и ударить ни в чем не повинного человека. Вспоминаю тщедушное тело, скрюченное под белой простыней, багровые разводы синяков, прерывистое дыхание.

«Если вы этого не сделаете, Даниель победит».

Ненавистное имя заставляет меня сжать кулаки. Коварство, двуличие, хитроумный обман раздувают костер моего гнева. Я вспоминаю, как тонул в озере вместе с мальчиком; как нож лакея вонзился под ребра Дарби и перерезал горло Дэнсу; как Раштон признал поражение.

С яростным воплем я набрасываюсь на дворецкого, колочу его кочергой по спине, отбрасываю к стене, валю на пол.

– Умоляю… – шепчет он, стараясь отползти в сторону. – Я не…

Он хрипит, зовет на помощь, тянет ко мне руку, и это бесит еще больше. Такую уловку применил Даниель на берегу озера, взывая к моей жалости. Перед глазами возникает лицо Даниеля, ярость вскипает в жилах.

Я пинаю его.

Снова и снова. Теряю рассудок, свирепею, изливаю свой гнев. Из меня выплескивается боль предательства, сожаления, унижения, разочарования, мучения, обиды и горести…

В глазах темно. Дыхание прерывается. Я всхлипываю, но продолжаю осыпать его пинками.

Мне его очень жаль.

Мне себя очень жаль.

Слышу шаги Раштона за спиной. Он бьет меня по голове вазой. Удар эхом отдается в черепе, и я падаю в жесткие объятия пола.

57

День второй (продолжение)

– Айден!

Далекий голос накатывает, как волна на берег.

– О господи, проснитесь!

Медленно, устало приоткрываю веки.

Передо мной растрескавшаяся стена, голова лежит на белой наволочке, запятнанной алой кровью. Усталость не отпускает, тянет за собой.

Как ни странно, я снова дворецкий, лежу на кровати в сторожке.

«Не засыпайте. Не двигайтесь. Нам грозит опасность».

Пытаюсь шевельнуться. Боль сдавливает горло, душит крик. Я просыпаюсь по-настоящему.

Простыня пропитана кровью из раны в боку, куда всадил нож лакей. Судя по всему, от боли я потерял сознание, но не умер. Очевидно, не случайно. Лакей многих отправил на тот свет, он умеет убивать и вряд ли на этот раз допустил ошибку. От этой мысли я холодею. Прежде я считал, что самое страшное – если тебя хотят убить. Оказывается, все зависит от того, кто убийца. Лакей оставил меня в живых, и это пугает.

– Айден, вы проснулись?

Медленно поворачиваю голову, в углу комнаты вижу Анну, спутанную по ногам и рукам веревкой, привязанной к старой батарее. Под глазом Анны багровеет синяк, будто цветок на снегу, на распухшей скуле ссадина.

За окном темно, но я не знаю точно, который час. Может быть, уже одиннадцать и Чумной Лекарь ждет нас у озера.

Видя, что я очнулся, Анна облегченно вздыхает.

– Я думала, он вас убил, – говорит она.

– Я тоже, – хриплю я.

– Он поймал меня у особняка, грозился убить, если я не пойду с ним. – Она отчаянно рвется из пут. – Я знала, что Дональд Дэвис спит на дороге, он там в безопасности, лакей до него не доберется, поэтому согласилась. Простите, Айден, мне ничего другого не оставалось.

«Она вас предаст».

Вот о чем предупреждал меня Чумной Лекарь, вот что принял Раштон за обман. Из-за недоверия наш план едва не провалился. Интересно, знал ли Чумной Лекарь, в чем заключается «предательство» Анны, или вправду считал, что она действует против меня?