Читать книгу "Кровь деспота - Стефан Брег"

Надсмотрщик был не очень доволен тем, что его побеспокоили. Его левый глаз затянуло бельмо, а правый бегал от одного пленника к другому, пока не остановился на Хавьере.

— Это опять ты?

— Позови капитана, морской волк!

Глаз разбойника угрожающе блеснул:

— Если это какая-нибудь ерунда, я заставлю тебя жрать собственное дерьмо.

— Идет, — махнул рукой Хавьер.

Капитан Квок не заставил себя ждать. Его настроение было не лучше, чем у надсмотрщика.

— Какое-то дело или очередная чушь, Хавьер?

— Дело. Очень важное дело.

— Что, может, у тебя в Парлании нашлись знакомые? Кабы не наши связи в Логрианде, мы бы давно отправили тебя на корм рыбам.

— Логрианд — это, конечно, выход. — Хавьер забарабанил пальцами одной руки по пальцам другой. — Однако появились новые обстоятельства, и они могут озолотить всех нас.

— Нас? — Квок не поверил своим ушам.

— Да — нас, капитан.

— Так… Кто там хотел убить этого придурка?

— Капитан, — подал я голос, — мы кое-что обсудили и решили, что вы в состоянии помочь нашему делу.

Нижняя челюсть Квока начала двигаться из стороны в сторону, а зубы скрежетали, словно по металлу. Нужно срочно раскрывать все карты.

— В твоих руках, капитан, сейчас находится камень Хантала Святого. Он там, в сундуке у кормы, где лежат наши вещи и драгоценности.

— Неужели? И почему вы мне это говорите?

— Потому что сейчас лишь с твоей помощью мы можем доставить это сокровище Эстериду Пятому. Он заплатит за него баснословную сумму.

— И как же выглядит этот камень?

— Как медальон с бронзовой цепочкой, — произнесла Алабель с хрипотцой в голосе. Ей непросто далось это откровение.

Квок дал знак надсмотрщику, и тот побрел к сундуку. По трюму прокатились звуки перебираемого барахла и проклятия пирата, когда он порезался о чей-то нож. К счастью, медальон был найден — он не осел в кармане какого-нибудь ушлого пирата.

Квок вертел медальон и так и эдак. Наконец заключил:

— Я не разбираюсь в камнях. Есть белые, есть цветные камешки. Чем этот отличается от прочих?

— Взгляни на него внимательнее, посмотри на свету. Позови своего писаря, может, он осведомлен лучше и читал об этом в рукописях.

— Вы просто дурите меня, вся ваша неспокойная троица.

— Спроси у Лексо, — я указал в сторону соседней клетки. — Спроси у него, Квок, как мы с помощью амулета повергли графа Балинта Ханфу.

Капитан тяжело вздохнул, скрестил руки на груди и вопрошающе посмотрел на Лексо, сидящего на деревянном настиле. Вид у Уховертки был до театральности трагичным. Он поднял голову и произнес:

— Они ничего не говорили мне про амулет. Да, они помогли устранить Балинта, но… К дьяволу все! Квок, ты должен доставить меня в Ксиштбар. Это какая-то ошибка. Граф Николай заплатит хороший выкуп, если потребуется.

Квок, казалось, услышал все, что хотел. Правда, не поленился вытащить из широких штанов клочок мятой бумаги и швырнуть его в Лексо. Когда парень прочитал все, что там написано, он съежился еще сильнее и больше ничего не просил.

— В ваших интересах, чтобы кто-нибудь на корабле хоть краем уха слышал про внешний вид древнего камня. — Слова Квока звучали не слишком обнадеживающе. — Если вы меня дурите, то дорого заплатите за это. Если нет, то вам придется объяснить: с какой стати, кость мне в десну, я должен доставить вас к главному разбойнику Востока?

Глава 38

Скалам нужны слуги

Понять, почему Скалистый Край называется таковым, проще всего именно в том месте, куда мы добрались на седьмой день самого паршивого плавания в моей жизни. Даже человек, много лет проживший в горах, не найдет лучшего названия для земель, что появляются перед ним с этой стороны реки. Вот спокойные холмистые берега, покрытые лесом, вот глинистые и каменистые обрывы, редко превышающие высоту трех мачт, и, кажется, так будет до самых истоков. Но совершенно неожиданно, словно величественные призраки ушедших эпох, возникают из тумана вздымающиеся к небесам серые скалы. Какое-то время мерещится, что корабль идет к ногам застывших титанов, которые потерпели поражение в битве с новыми богами и теперь, обратившись в камень, ждут своего часа, чтобы однажды возродиться и вернуть себе былую власть.

Даже могучая река не решается сразу пробиться сквозь эту неожиданную стену. Она расширяется, образуя подобие озера, а когда наконец набирается сил, отвоевывает у Скалистого Края лишь жалкий клочок с возвышенностями, что вполовину ниже главного массива. Однако реке этого достаточно. Это тоже можно назвать победой. Она не отступила, не сдалась. От Ильденея и до самого Кракозорского Угла река не делает крутых поворотов. В том же месте, где это происходит, складывается просто безвыходная ситуация — Скалистый Край не желает ни вбирать в себя воды Ариса, ни отдавать свои. Несколько потоков нарушают это правило, но все, что они могут, — это сорваться из расщелин в виде водопадов. Арис принимает этот дар — русло вновь становится широким, словно озеро, но реке не остается ничего другого, как только нести свои воды на север. Туда, откуда прибыл наш корабль.

До Кракозорского Угла мы все же не доплыли. Галера, миновав несколько опасных участков с отдельными скалами, оказалась в тихой укромной заводи. В этом труднодоступном месте пираты построили что-то вроде перевалочной базы. Маленькая пристань, бывшая снизу каменной, своей верхней частью походила на пару осадных башен с баллистами, выглядывающими из-за деревянных зубцов. Больше двух кораблей здесь не смогло бы находиться. Были тут и пещеры, уходящие под воду, и домики из камня и дерева, ютящиеся на выбоинах и уступах. Наверняка пряталась где-то тут тропа, ведущая в леса, что окаймляли эту гористую местность, но для нас была уготована тропа другая, более трудная и опасная. Особенно в том случае, если мы зря затеяли эту игру.

«А в сердце его горят огни небесные, маня красотой неземной».

Эту фразу вспомнил ошеломленный помощник капитана Квока, когда тот показал ему камень. Парнишка даже помолился на всякий случай. Так уж получилось, что описание, которое оставил древний летописец, помогло нам осуществить первую часть сомнительного плана. Но наша дальнейшая судьба была туманна.

Квок хоть и являлся довольно суеверным человеком, но доверчивым его назвать язык не поворачивался. К тому же драгоценная реликвия не была для него священной. Да, Квок боялся ее магической силы, но я уверен — он больше боялся солнечного затмения. Первозданный был для него духом, главенствующим над прочими, сам же он почитал духов мелких, более отзывчивых к чаяниям простых людей.

Ну а больше, чем духов, Квок почитал золото и знал, что оно не дается просто так. Как он сам заявил нам: «Негоже считать любую красивую вещь драгоценной, пока за нее не дадут сундучок монет. Может, вы мне врете; может, камень действительно очень ценный — я не могу этого узнать. Но, на наше общее счастье, есть человек в этих краях, который держит в голове целую библиотеку. Слышал, что и колдовством балуется. Я отправлю своих людей к нему. Вы отправитесь тоже — все те, кто затеял это дело. Тот мудрец служит одному выскочке и живет в его доме. У выскочки есть медный рудник, старый и глубокий, однако же рабы продолжают трудиться в нем. Я задешево продам вас всех ему, чтоб он сгноил вас в шахте. Это случится, если мудрец не узнает камня. Поверьте, лучше давить на весла».