Читать книгу "Танцуя с тигром - Лили Райт"

– Мне так хорошо с тобой.

Она приласкалась к нему.

– Ты знаешь, что этому малышу будет нужен папочка? – промурлыкал черный археолог ей на ухо. – Что, если это мальчик?

Они лежали вдвоем на одной подушке, и он чувствовал, что проваливается в сон. Здесь, во дворе толстой тетушки, в окружении немых кур, лежа на скрипящей койке с беременной девушкой и держа ее в своих объятиях, черный археолог был доволен. Так вот что такое счастье. Такое маленькое. Такое огромное. Он прикоснулся к ее налитым грудям. Она прижала его руки к животу. Он был тугим. Происходило что-то причудливое. Под ее тугой кожей чувствовались маленькие, но уверенные толчки. Потом он все понял. У них с этим малышом было кое-что общее. Они оба были похоронены заживо.

16

Анна

К ее облегчению, Мардж и Гарольд уже расположились за столом во дворе, когда они с Сальвадором прибыли к Мэлоунам около семи вечера. Гарольд сидел ровно в кресле-качалке. Мардж, окруженная зарослями жимолости, напоминала гротескный вариант картины Ботеро[392]. Если бы коллекционер запланировал резню, то, конечно, не стал бы приглашать зрителей из Шейкер-Хайтс. Даже сейчас Анна была в восторге от восхитительных клумб, грозной пальмы, истерично прямого кактуса. Единственной ноткой диссонанса во всем этом великолепии был бассейн, теперь наполненный тиной.

Прежде чем сесть, все четверо обменялись воздушными поцелуями. Мэлоунам позвонили, объяснила Мардж, и они будут с минуты на минуту. Анна заняла место с видом на часовню. В любой момент черный археолог мог ворваться в часовню, проломив пол. Сальвадор, очаровательный мошенник, сразу завел громкую светскую беседу: в центре открылась выставка скульптур, в Акапулько был убит шеф полиции, в «Ля Парисьен» стали подавать донельзя сухие круассаны. Он компенсировал свою нервозность экстравагантно небрежным поведением: откинулся на спинку стула, смеялся подчас слишком громко. Гарольд пожаловался на перебои с Интернетом, затем перешел к другому источнику раздражения: учителя снова устроили забастовку. Протестующие подожгли автобус на periférico[393], блокируя движение в целых районах.

– Мы успели до того, как произошло самое ужасное, – сказал он. – Но на самом деле иногда можно походить и пешком.

Анна торопливо написала сообщение черному археологу. Выезжай пораньше. Пробки.

– Извините нас за опоздание.

На террасе, словно свежий ветер, появилась Констанс. На ней были мягкие хлопковые брюки и вышитая туника. На шее был повязан шарф. Она втирала крем в потрескавшуюся на суставах кожу. За ней следовал Томас. Свежевыбритый, одетый в черные брюки и фиолетовую рубашку с серебряными запонками на рукавах. Он напоминал черную палочку лакрицы.

– Здравствуйте, наши прекрасные гости.

Анна не видела Томаса с момента встречи в «Ви-Ай-Пи Отеле» и ожидала молчаливого извинения, вспышку смущения или стыда, но он обошел гостей, обмениваясь любезностями, как будто ничего не случилось. Анна дотронулась до раненой щеки. Глоток мескаля подступил обратно к горлу. Она напомнила себе, зачем пришла. Часовня. Часовня.

– Томас купил новую маску, – сообщила Констанс. – Теперь он летает по дому, словно фея Тинкер Белл.

Нет, не поэтому. Он счастлив, что заполучил посмертную маску. Он рад, что убийство сошло ему с рук.

Томас потер ладони друг о друга.

– Ну что, кому смешать «Эмигранта»? Это мой самый новый коктейль.

– Что в нем? – нахмурилась Мардж.

– Это наш домашний секрет. Мое самое смертоносное зелье. Гарантирую, оно обеспечит ранний и мирный отход.

– Подписываюсь, – сказала Мардж.

Сальвадор и Гарольд с готовностью кивнули.

– Анна?

Томас обратился к ней впервые. Его губы сжались в тонкую линию. Он должен был думать, держит ли она в тайне то, что произошло между ними. Он должен был нервничать, если вообще был человеком. Анна разглядывала его ненавистный подбородок, глубоко посаженные глаза. Она хотела коктейль. «Камикадзе». «Б-52». Мескаль из погреба.

– Мне, наверное, не следует сегодня пить, – ответила она. – Неприятный вирус атаковал меня в воскресенье ночью.

– Что-то происходит вокруг, – согласился Томас. – Это поначалу выбивает нас из колеи, но большинство людей восстанавливаются.

– Я сильнее, чем прежде, – кивнула Анна, касаясь своей щеки.

Он повернулся и пошел в дом. Анна почувствовала, что ее силы на исходе. Она хотела домой. Она хотела к маме. Гости по-прежнему мило болтали о пустяках. Сальвадор встретился с ней взглядом и ободряюще кивнул. На крыльце появился Томас. Коктейль «Эмигрант» был красным, как цветы мака. Анна наслаждалась его сладким послевкусием. Она посмотрела на часы. 7:23.

– Томас, – сказала Мардж, поджимая губы. – Выставка открывается через две недели. Довольно держать нас в напряжении. Пора показать хоть несколько масок.

Томас игриво покачал головой.

– Вам осталось подождать совсем немного.

Мардж одернула юбку, оглядываясь в поисках поддержки. Она обернулась к Констанс:

– Если вы спросите меня, то я скажу вот что. Он становится одержимым.

– Томас был одержим в течение многих лет, но, увы, нельзя создать ничего великолепного, не будучи одержимым. В противном случае вы – дилетант.

Гарольд оживился, его руки трепетали.

– Тем не менее мой дилетантский испанский принес мне много удовлетворения.

Анна взглянула на Сальвадора, подняв бровь: я-не-могу-в-это-поверить. Сальвадор описал рукой неопределенную фигуру в воздухе. Paciencia, mi amor, con tiempo todo se arregla[394]. Соледад сообщила, что ужин готов, и они вошли внутрь, обнаружив индианский пикник. Картофельный салат. Стейк. Салат. Арбуз. Роллы. У Анны не было аппетита. Она допила свой коктейль. Соледад стояла у раковины и мыла руки. Знала ли она, что Томас застрелил Хьюго? Если да, то почему она до сих пор была здесь? Где был Хьюго?

– Подождите! – вскрикнула Констанс, едва Гарольд потянулся за вилкой. – Выпьем за Томаса. – Коллекционер обернулся через плечо, делая вид, будто ее похвалы предназначались человеку, стоящему позади него. – Который после более чем десяти лет коллекционирования совсем скоро покажет лучшее собрание мексиканских масок в мире.

Томас постучал вилкой по бокалу и встал. Анна съежилась. Он собирался выступить с речью. Она села прямо, чувствуя, что уже навеселе. Она пригладила складки черного платья и попыталась привести мысли в порядок. Им предстояла сложная задача. Маска. Часовня.