Читать книгу "Ва-Банк - Анри Шарьер"

– А почему бы не издателя Альбертины Сарразен? – говорит Клотильда.

– Великолепная мысль, малышка!

После обеда Клотильда позвонила в магазин французской книги, чтобы узнать адрес Повера. Через пять минут она уже печатала письмо: г-ну Жан-Жаку Поверу, Париж, Шестой округ, улица Нель, 8, – в котором говорилось, что я каторжник, бежавший более двадцати пяти лет назад, разорен землетрясением, что мне шестьдесят один год и в таком возрасте трудно поправить свои финансовые дела, а поскольку он издал «Астрагал», так почему бы не помочь и мне, опубликовав мои мемуары, разумеется плохо написанные, но я ведь не писатель, и он легко подыщет кого-нибудь, кто из этого материала мог бы сделать хорошую книгу. «Старый уголовник обращается к вам; что-то мне подсказывает, что я сделал правильный выбор. Надо доверять людям, я заранее принимаю все условия, которые вы сочтете честными и разумными. Прилагаю несколько отрывков и прошу вас их просмотреть».

Я не дурак, чтобы посылать им всё. Кто знает, что они могут сделать!

Двадцатого августа письмо и отрывки из книги отправились заказной почтой.

* * *

«Чего ты ждешь, парень? Повер наверняка выбросил твои отрывки в корзину! Уже двадцатое сентября, целый месяц без ответа. Заинтересованный человек давно бы ответил».

И все же я надеялся, что Повер в отпуске. Ведь издатель может себе позволить длительный и шикарный отпуск за счет трудящихся в поте лица авторов. Если до тридцатого сентября ничего не придет, напишу в другое место.

Утром двадцать восьмого я получил желтый конверт. Вскрывая его, я весь дрожал. Внутри обнаружился простой лист бумаги, тоже желтый. В поисках очков, которые, как назло, куда-то запропастились, я ворчал: «Вечно в этом доме бардак!»

Подошла Рита.

– Все-таки ответили.

– Посмотрим.

И я принялся читать:

Дорогой мсье Шарьер!

Нас действительно очень заинтересовали те фрагменты из книги, которые Вы нам выслали. Они послужат основой для отличного повествования.

Если Вы этого еще не сделали, постарайтесь написать всю книгу в том же духе, что и прочитанный нами материал. Все получилось очень живо и непосредственно. Этому замыслу мы уделим самое пристальное внимание.

Прежде чем делать Вам какие-либо предложения, мы хотели бы прочитать полностью все, что Вы написали.

И так далее.

Подпись: Жан-Пьер Кастельно.

* * *

Мы трижды прочитали это письмо. Сначала я, затем Рита, потом опять я. Произносили вслух каждую фразу, каждое слово, взвешивая все нюансы, как нотариус, который читает завещание так, чтобы наследники поняли, что́ говорится в документе в целом и точное значение каждого слова в отдельности.

– Ура, милая! Ура! Дело сдвинулось! И этот, как его там… ну, чья подпись там стоит? Ах да… Этот Кастельно найдет еще много живого и непосредственного в таких историях, о которых он даже не догадывается.

– Спокойно, дорогой. Новость действительно прекрасная. Но от нее до издания книги – целая пропасть.

– Милая, эти парни не тратят свое время на бессмысленную переписку. Если они ответили, значит их это заинтересовало. Да или нет?

– Да. Но что дальше?

– С другой стороны, они делают мне комплименты: «Все получилось живо, непосредственно, это послужит основой для отличного повествования». Тебе смешно? Не думаешь же ты, что эти жулики-издатели станут рассыпаться перед тобой в комплиментах просто так? Чем больше они тебе говорят, что все хорошо, тем дороже им это будет стоить. Значит, они действительно такого мнения. Но так как они хитры, то позволяют себе высказываться только наполовину. Хочешь, я, беглый каторжник и писатель с улицы, скажу тебе, что означает это самое «живо, непосредственно, основа для отличного повествования, присылайте всю книгу»?

– Ну?

– Это значит: получили три потрясающих отрывка из книги. Если остальное выдержано в том же духе, книга исключительная.

– И ты собираешься послать им все шестьсот двадцать страниц?

– Ты что, смеешься? Я сам все отвезу.

– Поездка обойдется недешево.

– Идет игра, малышка! Идет игра, разве нужно говорить об этом? Мы ставим на кон нашу халупу, те гроши, которые лежат в банке, весь наш актив. Игра, ты слышишь? Банко. Иду ва-банк. И слушай меня хорошенько. На этот раз я чувствую, я уверен, что французы скажут: «Девятка в выигрыше, загребай денежки, Папийон. Наконец-то ты сорвал банк в твоей беспутной жизни!»

Глава двадцатая

Господа издатели

С небольшим чемоданчиком, в котором уместилось три с половиной килограмма машинописного текста, я сел на рейс Каракас – Париж. Билет «туда и обратно» мы взяли в кредит.

Мне так не терпелось встретиться с издателем, что я даже пренебрег опасностью столкновения с полицией в Орли. Я надеялся, что меня не вычислят, не арестуют и не заставят подписывать документ, запрещающий мое пребывание в Париже! Тогда пришлось бы клянчить разрешение, что для меня унизительно. Спустя тридцать восемь лет я, должно быть, исчез из списка лиц, находящихся под наблюдением полиции.

Улица Нель, дом 8, издательство Жан-Жака Повера. Мне, прибывшему из Каракаса, с его широкими современными проспектами, улочка показалась узкой, грязной и запущенной, а дом – облупившимся, словно больным проказой. Двор выглядел столь же омерзительно, как и улица. Мостовая из крупного булыжника – таким камнем мостили улицы Парижа сто лет назад, ворота, в которые давным-давно, должно быть, въезжали фиакры или коляски. Чтобы выехать из таких, надо было хорошенько все рассчитать. Второй этаж был высокий, туда вела лестница без ковра с высокими ступенями, по которым было трудно взбираться. На лестнице было холодно (на дворе стоял октябрь), ступени были обшарпаны – в общем, все это сильно напоминало вход в карцер центральной тюрьмы в Кане. Ну и ну! У издательства Повера оказался не очень-то обнадеживающий вид.

Как бы то ни было, а это был один из самых старых кварталов Парижа, и немало молодцев, напичканных познаниями в области искусства, отдали бы жизнь за то, чтобы здесь не тронули ни единого камня, а вот для молодца, прибывшего из Южной Америки с «бомбой» под мышкой, все это были мелочи, не заслуживающие внимания, на них не сделаешь большой бизнес.

Однако на втором этаже меня встретила красивая дверь, покрытая лаком, огромная, как у всех провинциальных нотариусов. А сверху блестящими медными буквами значилось: «Жан-Жак Повер, издатель».

Дверь открывалась нажатием кнопки. В этой конторе не боялись воров! Правда, в этом логове ничего и не было, кроме бумаги. И все же, когда открываешь дверь сам, чувствуешь себя как-то увереннее.

Однако я заранее предупредил о своем приходе по телефону.

– Алло! Мсье Кастельно? Говорит Шарьер.