Читать книгу "На пути - Жорис-Карл Гюисманс"

В решающий час той ночи началась его внутренняя жизнь. Он познал, сколь глубоко в его существо проникла потребность быть слугой Христовым.

Вот его обет в ту ночь:

«Еще сегодня я хочу распроститься с миром и созданиями его, но прежде всего с тем человеком, который мне так дорог и кому я отдал свое сердце…[134]Итак, теперь я жажду от Тебя, который принял за нас смерть, чтобы Ты и впредь оставался любовью сердца моего и Господом моим. Ибо я познал, что смертный не может жить без любви: он должен любить Бога или создания Его. Воистину понял я, что любовь к Богу и любовь к созданию не могут сосуществовать во благо».

Нерушимый договор с самим собой скрепил новый союз: «Я вкладываю мою левую руку в правую».

Левая рука должна означать слабость низкой человеческой природы, которая, заблудившись, долгое время шла левым, неправедным путем, а правая должна символизировать самого Бога, «ибо Ты милостив и справедлив». Поскольку жизнь в духе до сих пор была ему неведома, он вымаливает у Бога, чтобы Он дал ему разум, как следует вести себя и упражнять свой дух. И тут он увидел себя объятым прекрасным ласковым светом — и в этом свете дано было ему откровение, которое он сравнивал с переживаниями апостола Павла на пути в Дамаск, когда годы спустя писал об этом братьям в «Зеленом Вёрте».

Все, что было им унаследовано из мирского добра, он не желает больше хранить для себя, для своей собственной земной персоны, но использовать его так, как было бы угодно Богу. Он полностью подчиняет свою душу готовности стать служителем Слова.

«И вот, — пишет Друг Бога, — воззвал ко мне ликующий, нежный голос, без моего участия во мне рождающийся: “Ты, мой драгоценный супруг, ты должен знать, что Я Тот, Кто говорит в тебе, Господь надо всеми господами и Господь надо всеми вещами, теми, что уже когда-то были или будут. Тот, Кто всегда был здесь и всегда пребудет Господом. Ты поступил правильно, что отдал время ради вечности, и Я хочу сказать тебе, ты — смелый, благочестивый, отважный муж, каких мало сыщешь в эти времена… Отныне Я сам хочу быть твоим сеньором. Свою плоть ты и впредь будешь получать в ленное владение от Меня, отныне ты станешь Моим вассалом. И Я не желаю, чтобы ты извратил свою природу, ибо ты отдался пылающей, жгучей любви, в пламени которой уже сгинуло немало сильных натур. А посему будь осторожен… Большего на этот раз Мне нечего тебе добавить”». Божий глас в глубинах души смолк.

Так Друг Бога увидел себя предоставленным исключительно самому себе. Он подверг себя суровой аскезе и бичеваниям, сильно изнурив свою плоть. Многие недели предавался Друг Бога строгому воздержанию, прежде чем пережил новое духовное откровение, о котором рассказывает в следующих образах:

«Возникли предо мной красивейшие, ласковые девы, явив красоту, мной прежде невиданную; они сияли так, что я едва мог взирать на облик их. “Кто вы и чего хотите?” Они сказали: “Мы те, которым ты служил, и желаем вознаградить тебя. Зовут нас Агнесс и Катарина”. Тут обе отвели меня в веселый, ласкающий взор сад к удивительному деревцу, на котором росли самые большие и восхитительные груши, о каких я когда-либо слышал. И велят они мне сесть под деревце и говорят: “Теперь подними свои одежды и потряси деревце”. Я исполнил это, и груши попадали мне в подол. “Береги их, — сказали мне девы, — никому не отдавай. Но если почувствуешь слабость в теле своем, съешь — и ты испытаешь прилив великой, неизведанной силы. А проведешь семечком груши по своим ранам — и в тот же миг они затянутся. А теперь благослови тебя Господь”. И видение исчезло».

Прийдя в себя, Друг Бога нашел рядом с собой чудодейственные фрукты, и каждый раз, съедая их, получал прилив жизненной силы. Семечки светились, словно карбункулы. Когда он проводил ими по своим стигматам, они тотчас же затягивались…

«Но это великое знамение и чудо, — свидетельствует Друг Бога, — не смогло утолить моей духовной жажды». Всеми силами добивался он повторения испытания, какое выпало ему на долю в «начале начал». Прошло тридцать дней строжайшей аскезы, и достиг Николас новой ступени духовного познавания, которое он изображает в следующих образах:

«И был проведен я на чудесные хоры, где все пронизано таким удивительным светом, словно они выложены тонкой позолотой, а кругом сонмы светлых, прекрасных ангелов, среди которых узрел я двенадцать святых посланцев. И сказали мне двенадцать апостолов: “Теперь тебе нужно отслужить мессу”. На что я сказал: “Как такое может быть — я же неучен и не посвящен в сан?” И вот был я всего за час обучен Священному Писанию, и выступил вперед святой Петр, и подготовил и рукоположил меня. И приступил я к мессе, а ангелы и святые апостолы прислуживали мне, помогая исполнить таинство. И когда месса была совершена, то склонились они предо мной и осенили меня крестным знамением».

И вот тогда Другу Бога открылось Священное Писание, и так хорошо познал он его, как если бы всю свою жизнь обучался в семинариях.

«И вновь эти великие знамения не смогли утолить жажды души моей», — пишет Друг Бога. Двенадцать недель последующих аскетических упражнений были позади. И тут его посетило новое видение: «Снова я был в состоянии экстаза и вдруг узрел пред собой очень большого человека, тело которого было так изъязвлено и изломано пыткой, что имело ужасный вид. И в страхе обратился я к человеку: “Кто ты, несчастный, что с тобой так ужасно обошлись?” И ответил он: “Посмотри на меня и увидишь, что ты сам причина этих мук. — И, прижав уста мои к своему израненному сердцу, сказал: — Испей моей крови, это исцелит твои раны”. Потом взял белый платок, провел по своему окровавленному телу и молвил: “Вот, взгляни на этот платок, и если будешь ранен, проведи им по своим ранам — и сразу излечишься”. Перекрестил меня и исчез».

Этот платок Друг Бога нашел у себя. Отныне он был избавлен от телесных страданий.

В последующие пятнадцать недель Николас подвергает себя жестокой аскезе: ибо и это последнее испытание не смогло удовлетворить его душу. По истечении этого времени он преодолевает еще одну ступень на своем духовном пути.

«И вновь был ввергнут я в состояние экстаза и введен в прекрасный светлый дом, сияющий таким ярким светом, что я едва мог его вынести; а вокруг великое множество нежных дев с венками алых роз на главах. И среди них была очаровательная женщина красоты неотразимой. Она сидела в кресле и держала на коленях милое, приветливое дитя. И говорит мне прекрасная женщина: “Взгляни, дорогой друг, на это чудесное Дитя, это мой Ребенок и твой Супруг, ради Которого ты покинул свет”. Затем она сняла лучезарное колечко со своего перста и вложила его в руки Младенца, сказав: “Дитя мое, надень это кольцо Твоему супругу на палец в знак истинной дружбы, чтобы он пошел тем же путем, которым Ты прошел до него”. Ребенок был послушным и сделал то, что велела мать. И как только кольцо коснулось моего пальца, Мать и Дитя осенили меня крестным знамением и тотчас все исчезло».