Читать книгу "История колдовства - Монтегю Саммерс"

Таким образом, Шедвелл цитирует не менее 41 автора, авторитетного в области магии, причем нередко цитаты из одного ученого следуют одна за другой, и дается не просто фраза, а подчас большой абзац.

Но весь этот, скажем, парад учености, и может быть, именно в его силу, проходит во многом мимо читателя, и, во всяком случае, пьесу художественной не назовешь по той причине, что сцены свои Шедвелл делал весьма грубо, они длительны, но при этом минимально воздействуют на зрителя. Шедвелл имел неплохой драматический дар, он мог создать интересный персонаж, особенно там, где надо было изобразить человека со странностями, можно даже сказать, что его сцены являют из себя триумф фотографического реализма. Правда, из большого материала он не мог выбрать нужное; он собрал все в кучу и затем вынес ее на сцену, и поскольку даже в правление Веселого Короля были люди, любившие поскучать, то и спустя много времени пьеса Шедвелла могла (хотя это происходило не часто) появиться на театральных подмостках. Другие пьесы этого автора, такие, как «Сердитые любовники», «Эпсомские колодцы», «Виртуозо», «Bury Fair», «Сквайр из Альсации», «Волонтеры» да едва ли и не все остальные, полны шумного веселья, признаться, несколько грубоватого, как было заведено в те времена. Драйден, отлично знавший творчество Шедвелла, беспощадно высмеял его по собственным соображениям [606]. С тех пор все уверены, что Шедвелл – автор очень скучный, не исключая тех, кто никогда его ни читал. Но действительно в объемистом произведении этого поэта нельзя найти ни искры поэзии. Ведьмы его не более чем персонажи фарса, но фарса весьма мрачного и неприятного, поскольку Шедвелл энциклопедически отмечает все детали шабаша; если же кто вздумал бы пожаловаться, то, вероятно, привел бы слова Гваццо или Реми, или дал бы цитату на страницу из Бурхарда или Спиньи в свою поддержку. Та к что ведьмы получились у Шедвелла, несмотря на весь свой материализм, вполне реальными. Они представляют одну из сторон демонического культа, пусть выполнены сыро и грубо.

Я придерживаюсь мнения, что сцены с участием ведьм далеко не худшие в пьесе. Карикатура на католического священника Тейга О’Дайвели просто чудовищна и мерзка. Он изображен невежественным, праздным, распутным, лжецом, трусом, фигляром, слишком хитрым для дурака, слишком злонамеренным для простого плута. Шедвелл проявил себя не только неважным писателем, но и человеком, исполненным злых помыслов [607].

Однако и к протестантам он также не испытывал особого пиетета; видно это по тому, что Смерк, капеллан сэра Эдварда Хартфорда, именуется «глуповатым, подловатым, папистом, человеком надменным и дерзким, который при надобности мог быть и льстивым».

Стоит ли удивляться тому, что после того, как пьесу выдали на руки актерам, начались жалобы, и Чарльз Килгрю, в чьи обязанности входило утверждать пьесы для постановок, послал за ее текстом и, видимо, теперь лишь внимательно просмотрев, разрешил продолжить прослушивание только при условии значительной ее правки и уничтожения оскорбительных выражений. Несмотря на это, диалоги носят характер явно оскорбительный. На первом же представлении пьесу ждало фиаско, и она была безжалостно освистана, чего, без сомнения, заслуживала. И все-таки она удержалась на сцене. Дело в том, что в те дни обсуждалось принятие третьего акта об Исключении, но парламент уже начинал терять свои позиции и 28 марта был распущен. 31 августа Стивен Колледж, фанатик, уличенный в измене и многих других преступлениях, был наконец вздернут на виселицу, а скоро (в ноябре) был арестован и посажен в тюрьму жестокий Шефтсбери. Часть диалога, не дозволенную к печати, Шедвелл напечатал курсивом [608], и тут мы можем убедиться, насколько прав был цензор. Политическая сатира получалась у Шедвелла особенно грязно, обвинения против Церкви непристойны и злобны.

Успех, который имели «Ланкаширские ведьмы» в театре, а постановки этой пьесы возобновлялись довольно часто, объясняется работой механика и рядом сценических эффектов, вроде «полетов» ведьм, а также музыкой, бывшей столь важной для этого спектакля, что Даунс называет его даже «чем-то вроде оперы».

В написанной Шедвеллом сцене шабаша появляется сам дьявол, однажды в обличии козла, в другой раз в форме человеческой, спутники же его поклоняются ему в ходе отвратительных церемоний. Имена ведьм – матушка Демдайк, матушка Дикинсон, матушка Харгрейв, Мэл Спенсер, Мадж. Присутствуют и многие другие безымянные ведьмы.

Елизабет Демдайк и Дженнет Харгрейвз проходили по первому в Ланкашире процессу над ведьмами и были казнены в 1612 году. Фрэнсис Дикинсон и Мэл Спенсер были «разоблачены» Робинсоном в 1633 году. Таким образом, очевидно, что Шедвелл смешал здесь два разных эпизода. В его пьесе присутствует сцена охоты, в ходе которой заяц неожиданно превращается в матушку Демдайк; ведьмы поднимают настоящий шторм в погребе сэра Эдварда, подобно тому, как это сделали Мадж Грей, Добрая Прайс и Добрая Джонс в «ЛегендахИнгольдсби»; Мэл Спенсер седлает Клода, деревенского парня, и направляется на нем на ведьмовской праздник, где Мадж принимают в адское сестричество; ведьмы в облике кошек кидаются на людей с оглушительным мяуканием и сильно их царапают, То м Шаклхед отрубает лапу злобной кошке, и на следующий день обнаруживается, что у матушки Харгрейв руки как не бывало: «рассказ об отсутствующей руке очень старый», – пишет Шедвелл в своих примечаниях. Мы видим, что наш драматург позаимствовал многие эпизоды у Хейвуда и Брома. Впрочем, справедливым будет повторить, что он активно черпал материал и из первоисточников.

Вскоре после Реставрации была опубликована пьеса о едва ли не самой известной английской сивилле, «Жизнь матушки Шиптон», «Новая комедия. В том виде как она шла 19 дней с великим успехом. Написана Т[омасом] Т[омсоном]». Среди действующих лиц видим Плутона, императора ада, с Прозерпиной, его императрицей; Радамона, главного духа; четверо других демонов; место действия – «город Йорк и роща Несборо в Йоркшире». Сделана пьеса, надо заметить, весьма грубо, по сути дела, сляпана из «Честной девушки в Чипсайде» Миддлтона и «Городской мадам» Массингера. Эпизоды с участием матушки Шиптон заимствованы из старых дешевых изданий для народа, в которых рассказывается о ее удивительных приключениях и пророческом даре. Агата Шиптон (обычно она фигурирует как Урсула) жалуется на свою жестокую долю, а затем натыкается на Радамона, высокопоставленного демона из ада. Он обещает встретиться с ней позже и возвращается к себе похвалиться успехом. Затем он вновь предстает перед ней, одетый уже благородным джентльменом. Он женится на ней; через какое-то время мы видим ее уже посреди изобилия и богато одетой. В начале третьего акта она вновь оказывается в бедном домике. Пока она возносит жалобы, входит Радамон и сообщает ей, кто он на самом деле, после чего дарует ей магическую силу. Повсюду распространяется слава о ней и, как гласит одна история из народа, сам аббат Беверли прибыл к ней переодетым для того, чтобы проверить ее искусство. Она немедля его узнала и предсказала к великой его досаде о грядущем разорении монастырей и прочих событиях. В конце пьесы матушка Шиптон смогла перехитрить демонов, когда они попытались схватить ее. Она была удостоена небесного видения и после этого остаток жизни каялась и молилась. В целом драма представляет собой довольно грубую смесь и более любопытна, нежели ценна в художественном отношении.