Читать книгу "История колдовства - Монтегю Саммерс"

Ведьма в заключении

Такую историю, поддержанную его отцом, поведал он судьям. Все окрестности охватила паника. Матушки Дикинсон и Ллойнд немедля оказались в тюрьме, и в следующие несколько дней было арестовано еще около 18 человек. Робинсоны, старший и младший, заработали неплохие деньги, расхаживая от церкви к церкви и опознавая среди собравшихся членов конгрегации тех, кого они уже видели на ведьмовском собрании и в сарае. Шантаж деревенских семейств побогаче, угрозы раскрыть, что тот или иной присутствовал на мерзкой пирушке, позволили им заработать несколько сотен фунтов.

Процесс начался в Ланкастерском суде, и 17 человек из обвиняемых были немедленно признаны виновными. Но судья, совершенно неудовлетворенный такой фантастической историей, отсрочил приведение приговора в исполнение. Четверо заключенных были посланы в Лондон на осмотр королевскими медиками. Сам король Карл допросил одного из этих несчастных, и придя к выводу, что за всем этим процессом скрывается мошенничество, тотчас даровал прощение всем, кто был к нему причастен. В то же время доктор Джон Бриджмен, епископ Честерский, тоже провел личное расследование этого дела. Молодой Робинсон был поселен отдельно от своих родственников, с которыми ему было запрещено поддерживать общение, и после строгого допроса признался, что всем этим делом с самого начала управлял его отец, который подробнейшим образом наставлял его во всей лжи. Несмотря на это фиаско, разговор о ведовстве продолжался и далее, причем немало людей продолжало утверждать, что матушка Дикинсон действительно ведьма, даже если в данном случае свидетельства и оказались фальшивкой. Следует вместе с тем помнить, что за 22 года до этого в том же районе был раскрыт ковен из тринадцати ведьм, главной из которых была Елизавета Демдайк. Суд над ними состоялся «на сессии суда и в главной тюрьме Ланкастера перед лицом сэра Эдварда Бромли и сэра Джеймса Элтама». Сама Демдайк (она была слепа и возрастом за 80 лет) умерла в тюрьме, тем самым избежав правосудия, но 10 обвиняемых были казнены, и суд, продолжавшийся два дня, вызвал немалый отклик.

Представляется вполне возможным, что Хейвуд написал пьесу в 1612 году и повествовал в ней о первом сенсационном процессе и что потом, когда повторились практически те же события менее чем через четверть века он и всегда готовый к написанию пьесы Бром заново переделали старые сцены. В характере достойного деревенского джентльмена по имени Дженерос (Благородный), чья жена оказалась обвиненной в ведовстве, есть нечто поистине достойное, и его прощение ее преступления, когда она кается в нем, столь исполнено любовного пафоса, что на память приходит пьеса «A Woman Kilde with Kindnesse». В то же время страдания джентльмена при известии, что его жена вновь впала в старые грехи, выписаны очень реально, хотя Хейвуд и не стал словами изображать мучения разбитого сердца, что весьма мудро с его стороны, а ограничился всего лишь несколькими уместными здесь словами. Пьеса весьма верно изображает деревенскую жизнь того времени, простую, но не лишенную привлекательности. Комические ее эпизоды вполне можно счесть удачными: мы видим, как все в домашнем хозяйстве встает с ног на голову из-за колдовства, как испорчен был магией свадебный пир: кухню наводнили змеи, летучие мыши, лягушки, жуки и осы, и вдобавок ко всему этому несчастный жених стал импотентом. Во втором акте видим эпизод с мальчиком и прутом (молодой Эдмунд Робинсон) и двумя борзыми. Старуха Дикинсон переносит его против воли на «славный пир», где мы становимся свидетелями того, как ведьмы с помощью веревок добывают еду:

Дерну за веревку – и жаркое тут как тут, Раз-другой – и рыбу нам дают.

В пятом акте мальчик рассказывает Доти историю, как он встретился с Дьяволом. «Так он подошел к тебе в облике парня, говоришь, по какому-то делу?» – вопрошают его, и вся эта сцена совершенно напоминает детализированный отчет о случившемся, представленный ланкастерскому судье. Что касается ведьм, то Гуди Дикинсон, Мэл Спенсер, матушка Хэргрейв, бабушка Джонсон, Мег, Мод – все это реальные лица, обвиняемые Робинсоном; лишь образ миссис Дженерос был создан поэтом. Когда Робин, туповатый слуга, отказывается седлать серого мерина, она набрасывает на него уздечку и, используя в качестве коня, заставляет перенести на сатанинскую ассамблею. Действие происходит на мельнице, заселенной духами в облике котов. К мельнице для присмотра приставлен солдат. Две ночи никто его не тревожит, но на третью «появляются миссис Дженерос, Мэл, все ведьмы и их фамилиары». «Духи приближаются к нему с ужасающим шумом», но он отражает их атаки с помощью меча, отрубая одной из кисок в этой потехе лапку. На следующее утро вместо нее была найдена рука, белая и ухоженная, с камнями на пальцах. Дженерос опознает в них кольца, принадлежащие его жене, а сама миссис Дженерос в это время оказывается лежащей в постели, сказавшись больной. При ближайшем рассмотрении выясняется, что у нее до запястья отрублена рука. Это решает ее судьбу. Все ведьмы схвачены и, несмотря на свои чары и заклинания, опознаны несколькими свидетелями, включая мальчика, который «видел их всех вместе в сарае, и более того, на пиру и во время их колдовства».

Пьеса была написана сразу после ланкастерского суда, когда четверо из арестованных содержались во Флитской тюрьме в Лондоне для дальнейшего расследования и королевское прощение еще не было даровано подозреваемым. Что ясно следует из эпилога, в котором есть такие слова:

Теперь же, пока ведьмы ожидают решения Законной справедливости, мы просим также вас о Благоприятном отзыве для нас; что им принесет Их преступление, пока неведомо, И время сей секрет пока не открывает. Еще, возможно, милость Последует за проклятием и им дарует Возможность жизни дни своей продлить.

В данном контексте будет уместным рассмотреть драму, в значительной мере основанную на произведении Хейвуда и Брома и поставленную около пятидесяти лет спустя в Duke’s House в Дорсет-Гарден. Имеется в виду пьеса Шедвелла «The Lancashire Witches and Teague o Divelly, the Irish Priest», впервые увидевшая свет осенью 1681 года (вероятно, в сентябре). Идея использования магии в пьесе была подсказана Шедвеллу почитаемым им произведением Бена Джонсона «Маскарад королев», поставленным в Уайтхолле 2 февраля 1609 года. Действительно, имитируя по возможности свой образец, Шедвелл приложил к первому, второму, третьему и пятому актам подробные записки, в которых описывается, как должно осуществляться то или иное магическое действо. Во введении (1682) он наивно признается: «Что же касается тех частей пьесы, в которых речь заходит о магии, то здесь я и не думал сравняться по мастерству с Шекспиром, который сам, используя собственное воображение, создал все колдовство своих книг (а по части воображения с ним не мог сравниться никто из смертных). Я же решил воспользоваться авторитетом его и других и взять уже имеющееся. Если на то пошло, то у меня не найти ни одного действия или слова, повествующего о чем-то иначе, чем в какой-либо из книг древних или современных искателей ведьм. Это можно проследить и по прилагаемым запискам, в которых представлена значительная доля доктрины о ведьмах». И действительно, у него присутствуют обширные цитаты из Вергилия, Горация, Овидия, Проперция, Ювенала, Тибулла, Сенеки, Тацита, Лукана, Петрония, Плиния, Апулея, Аристотеля, Феокрита, Лукиана, Петрония, св. Августина, св. Фомы Аквинского, Баптиста Порта, Бена Джонсона («Печальный пастух»), из «Молота ведьм» Якова Спренгера и Хейнриха Крамера, созданного около 1485 – 1489 годов. Присутствуют здесь выдержки из «La Demonomanie des Sorciers» Жана Бодена (1580), «Daemon-olatria» Николя Реми (1595), «Disquisitionum Magicarum libri six» Мартина Дель Рио (1551 – 1608), «Historia Rerum Sco-ticarum» (Париж, 1527) Гектора Босе (1465 – 1536), пятитомного Formicarius (1602) Иоганна Нидера (1380 – 1438), «De Prestigiis Daemonum» известного Джона Вивера, доктора герцога Клевского, «De Gentibus Septentrionalibus» [605], книги, изданной в Риме в 1555 году Олавом Магнусом, знаменитым архиепископом Уппсалы, «Discoverie of Withcraft» Реджинальда Скота (1584), «Daemonomagia» (1607) Филиппа Людвига Элиха, «De Strigimagis» Сильвестра Маззолини (1460 – 1523), авторитета Папского двора и защитника Святейшего Престола от ересиарха Лютера, «Compendium Maleficarum» (Милан, 1608) Франческо Марии Гваццо из конгрегации св. Амвросия, «Disputatio de Magis» (Франкфурт, 1584) Иохана Георга Годельмана, «Tractatus de Strigiis et Lamiis» Бартоломео Спиньи, «Decretum» (около 1020) Бурхарда, епископа Вормского, «De Sortilegiis» (Лион, 1533) Паоло Гриллана, «De Occulta Philoso-phia» (Антверпен, 1531) Корнелия Агриппы, «Apologie pour tous les Grands Hommes qui ont este faussement supconnez de Magie» (1625) Габриеля Нодье, библиотекаря кардинала Мазарини, «De Subtilitate» (в 21 книге, издано в Нюрнберге, 1550) Джироламо Кардано, известного доктора и астролога, «De magna et occulta Philosophia» Парацельса, «IV Livres des Spe-ctres» (Анжер, 1586) Пьера ле Лойе, сера де Броссе, причем здесь Шедвелл использовал английский перевод, осуществленный Джонсом и изданный в 1605 году.