Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская"

– Хорошо, я составлю завещание по всей форме, если останусь жива, – угрюмо пообещала я. – Приходите послезавтра.

– Зачем такие мрачные мысли? – с максимальной приветливостью осведомился Владислав Илларионович. – Лично я заинтересован в вашем отменном здоровье и долголетии. Насколько я в курсе, Павел Петрович озабочен вашим состоянием даже больше моего. Мы хотели в рамках общего проекта предложить вам путешествие для поправки здоровья. В жаркие страны, на тёплое море, само собой разумеется за счет фирмы.

– А где оно есть, тёплое море? Сейчас не сезон, – угрюмо спросила я.

– Гран-Канары, остров Тенерифе, – промолвил гость-соблазнитель тоном ярмарочного зазывалы. – Солнце и море круглый год, представляете?

Владислав Илларионович искусил меня путешествием на Тенерифе и отбыл, а я осталась осмысливать всё сразу. Тёплое море для поправки здоровья, свои наследственные права и печальный долг составления завещания. Не знаю, с чего бы несостоявшимся компаньонам припала охота заиметь мою последнюю волю, но поездка на остров Тенерифе того стоила, во всяком случае, казалось во время очередного приступа надсадного кашля.

К следующему визиту В.Кобрина я подготовилась и попросила его привести с собой опытного юриста с правами нотариуса. Владислав Илларионович не удивился, заверил, что именно так он собирался поступить. Ну, ему виднее, я бы, честно говоря, обошлась безо всех его идей, исключая посещение Тенерифе. Солнце и тёплое море меня звали, иные обстоятельства – ни в малейшей степени!

Я набросала проект завещания, это было просто, половину всего, что имею – родителям, другую половину назначила кузине Ирочке, и пускай сама решает, что с этим делать. Вторая бумага не сразу далась в руки, я хотела досконально прописать, какую часть наследства я принимаю, не больше, и не меньше. Изложение получилось отчасти литературным, посему требовался нотариус качестве переводчика на язык юриспруденции.

В полдень означенного дня Слава Кобрин переступил порог квартиры с сопровождении субтильного молодого человека, представленного, как Сева, или Всеволод, если настаивать на формальностях. Сева сразу понравился, было в нем что-то от человека без тени, некая светлая прозрачность облика и выразительность тонкого лица. Даже негустые песочные волосы виделись тонко-прозрачными, не говоря о светлых глазах. К слову «призрачный» я прибегать не хотела, тёмная плохая погода и особенно сильный кашель в тот день не позволяли потустронних ассоциаций. Слишком было бы патетично.

Напившись крепкого кофе с неизменным тортом, мы втроем приступили к формальному составлению документов. Я специально предупредила, что лишь при указанном условии возьму на себя обязательства по приёму наследства. Опять же в почти ультимативной форме я продиктовала порядок, в котором я желаю иметь бумаги. Первой будет составлена сопроводительная записка к приему наследства, далее пойдет завещание.

– Если я правильно вас понял, – сказал Сева, внимательно ознакомившись с сопроводиловкой. – То вы принимаете в качестве наследства часть пакета акций компании покойного Рыбалова и активы, завещанные ему покойным родственником, а именно квартиру на Веерной улице и всё, находящееся в ней на момент смерти А.И.Гончарика. Ввиду сложности наследования вы обязуетесь уплатить двойной налог и принять квартиру в том виде, в каком она осталась. Оплата налогов и прочего будет из фондов компании по согласованию с руководством.

– Абсолютно точно, я думаю, никто возражать не станет? – вопросительно обратилась я к Славе Кобрину.

– Неплохой способ вложения денег, – хмыкнул В.Кобрин. – Недвижимость всегда окупается. И не считается совместно нажитым имуществом при разводе, если получена в наследство.

– Именно так, – я не стала уточнять. – Помогите Всеволоду оформить точные данные, пожалуйста.

Вслед за меморандумом последовало завещание, тут Севе не пришлось ломать голову, он только запросил данные Ирочки с годом и местом рождения, поскольку её родство со мной очень дальнее и может требовать подтверждения.

Я на месте отзвонила тете Рите и продиктовала Севе адрес проживания и номер паспорта кузины, со всеми положенными данными. (Стоит заметить, что у самой Ирочки пришлось бы выпрашивать информацию неделями, она бы стала приставать, зачем это нужно, а тетя Рита выдала информацию без вопросов.)

Сева и быстро оформил краткое завещание, Слава вновь помогал с деталями и уточнениями. Работа прошла отлично, только собственный паспорт я искала непозволительно долго, ну да Бог с ним совсем.

Итак, я избавилась от лишней головной боли и стала ждать, что из этого получится. На какое-то время старые и новые друзья от меня отвязались, поспешили приводить в порядок наследственные дела и оставили больную женщину в покое, лишь закупили роскошный тур на Гран-Канары и поручили самой проставить дату вылета совместно с турфирмой. Врачебная консультация гласила, что я могу менять климат лишь в тот момент, когда мерзкий кашель отвяжется тоже.

Как-то между делом мне довелось перемолвиться с другом Пашей, он как раз привозил специального доктора на предмет моего дыхания. Эскулап вынес вердикт и вскоре удалился, оставив Пашу для утешения больной. Слабым голосом, поскольку другого пока не было, я поведала Паше о сновидениях на острове Крит. Мол, померещилось мне, что покойному Косте хотел явиться один известный персонаж, обременённый чужими сокровищами, по фамилии Быстровский, но полной уверенности у меня нет, хотя слова я запомнила. Держатель сокровищ удаляется в неизвестность до какого-то следующего раза. Может быть, Паше виднее, как разгадать дневные грёзы, а мне неинтересно. Равно как и знание, кто и зачем нанял киллеров для Кости Рыбалова. Меня этим заниматься не просили, не правда ли?

Как всегда, друг Паша одобрил мои поступки и их мотивацию. Это становилось скучным, и я спросила напрямик, «какие розы нам заготовил Гименей?», а главное, «на много ль дней»? Бессовестно и привычно обобрав А.С.Пушкина. То есть, не пора ли подумать о разводе, я согласна на все условия и любые финансовые уступки. Берите, что хотите, даже наследство Гончарика, только верните мне свободу! Паша остался верен себе, вновь одобрил моё стремление к свободе, но ничего не пообещал, пока обстоятельства не позволят, за что просил прощения. И какой мне, скажите на милость, прок от его извинений? Но пришлось смириться. До поры до времени…

А вот бедный бывший друг Валя смирения не проявил. Это когда до него дошли неполные сведения о феерических коловращениях наследства деда Гончарика. Он специально прискакал на дом выразить неодобрение, и лик его был ужасен.

– Кто бы мог подумать, до каких пределов простирается бескорыстие этой крошки? – вещал Валечка, потрясая очередными «аргусовскими» счетами. – Мы почти разорены, аренду платить не в состоянии, а она тем моментом обладает взором Медузы-Горгоны. Всё, на что ни взглянет, становится её собственностью! Мельком осмотрела деда и привет! Он тут же помре, а наследство она прикарманила. Как бы со мною такого не вышло! Может, к лучшему, что я успел разделить счета, не то бы пустила меня по миру, и заплакала крокодильскими слезами! Правда, я не в курсе, может «Аргус» отныне не мой, и квартира к ней перешла. Сознайся, прелестная крошка!