Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская"

За чаем Владислав Илларионович изъяснил, что завещание деда Гончарика внесло коррективы в распределение наследства. А именно, исключив Нину и Даречку Уланских из наследователей своего имущества, дед невольно сделал меня единственной наследницей. Так получалось по всем законам, никуда от них не денешься. Если бы Ирина Корсакова не отказалась прежде времени, то вытекающими правами пользовалась бы она, теперь на опустевшем месте оказалась я.

Для первого раза Владислав Илларинович, выступая в роли душеприказчика, объявил, что дедова квартира и имущество, найденное в ней, по закону принадлежат мне. Надо лишь оплатить налог, довольно большой, поскольку я наследница не первой, не второй, а Бог знает какой очереди. Однако это вполне поправимо, поскольку наряду с кошмарной кучей хлама в жилище Гончариков обнаружилась неплохая сумма в валюте. Надо понимать, что Костя не забывал стариков, а они не пользовались. Деньги частично пойдут на налоги и оплату труда душеприказчика, остаток он надеется передать мне в обозримое время и будет ждать распоряжений, как поступить с квартирой деда и всем прочим, пока я могу подумать.

– Слава, вы с ума сошли совсем, – банально отреагировала я, когда справилась со смехом и с кашлем, произошло это не так скоро. – По-моему, это явный бред, с какой это статии я могу наследовать деду Гончарику?

Слава (он сам попросил звать его без чинов) отрезал большой кусок торта, проглотил одним махом и не поленился повторить сложные доводы, по которым я выходила в дедовы наследницы, далее присовокупил, что наследство привалит не сразу, а по истечении полугода, он лично займется и проследит. Пока мне следует позаботиться о своём здоровье, ему тоже придётся присмотреть, как блюстителю и душеприказчику. Не хотелось бы, чтобы дело с рыбаловским наследством пошло ещё по одному витку к моим наследникам, кстати, не дурно бы и мне составить завещание. На такой радостной ноте мы расстались со Славой Кобриным в первый раз. Понятно, что завещание я составлять не подумала, наоборот, постаралась забыть бредовую идею.

Лишь проконсультировалась с Ниной Уланской, спросила, доводилось ли ей слышать нечто, столь смехотворное. Нина согласилась, что дело о наследстве Кости обрело странный поворот, но ничего обидного для себя не видела, поскольку была в курсе, как непримиримо покойная Ангелина относилась к ней, и в особенности к дочке Даречке. Жуткую деталь сообщила Нина Уланская и почти поколебала мою веру в человечество. Оказывается, пик ненависти старой Ангелины пришёлся на момент, когда она заподозрила без всяких оснований, что Даречка незаконная дочь её сына. Именно тогда она стала доставать Костю не только расспросами и домыслами, но потребовала, чтобы он порвал с предполагаемой дочкой и её матерью, тем самым опрокинул подозрения. Иначе мамаша ему ни в грош не верила и ненавидела Нину с Даречкой всё яростней.

Многое в людях можно понять и принять, но такие извороты сознания мне были недоступны – сплошной мрак и ужас! Объяснившись насчёт Ангелины, Нина заверила, что они с Даречкой не приняли бы ни копейки от Гончариков- Лапченко, даже если в завещании не было подобной оговорки.

Оставалось долгих полгода до вступления в права наследства, и я о нём думать забыла, но Слава появился у меня вновь. В следующий раз он приехал после вежливого уведомления за сутки, застал у меня тот же развал, плюс очередная рукопись валялась на креслах и столе в разобранном виде. Цветы, принесённые на сей раз, были роскошнее прежних, торт был произведен на заказ специальной фирмой, а чай предстал в вычурной хрустальной коробочке. Сообщение Славы Кобрина оказалось подстать дарам, хотя охватить его умом я смогла далеко не сразу и отнюдь не полностью.

За пару-тройку недель, прошедших с первого визита, Владислав Илларионович не терял времени зря и подтвердил высокую квалификацию душеприказчика, во всяком случае моя душа едва удержалась в теле. Слава не поленился, собрал и представил заявления трёх свидетелей, из которых следовало, что я вернула рыбаловское имущество, не как нанятая рабочая сила, а как полноправная наследница деда Гончарика. Таким образом дедова и бабкина сумка со всем содержимым, оказывается, изначально принадлежала мне по праву, и я внесла вклад в фирму добровольно в тот миг, как подписала акт о приёмке наследства после Ирочки. Ни фига себе, сказал я себе! В дополнение Слава заверил, что никто из лиц, заинтересованных в фирме, отнюдь не возражает, чтобы я стала совладелицей, однако не требует моего участия в делах. В принципе получается очень удобное для всех решение, заверил Слава.

«Ещё бы, отменно придумали Слава с заинтересованным Пашей», – я соображала, отщипывая кусочки от безумно красивого, дико дорогого и поразительно безвкусного торта. – «Нашли себе дурочку из переулочка. Денег она не увидит никогда, а ответственность может понести в случае чего… Очень удобный зиц-председатель Фунт по фамилии Малышева».

Слава не торопил дурочку с ответом, ждал, наверное, когда фантомные богатства ударят в голову, и она вообразит себе манто из черных соболей и алмазную диадему на тупую макушку. Я тоже не особо торопилась, взвешивая варианты отказа, для начала предложила нейтральный.

– А если я откажусь, причём письменно, как Ирочка, – спросила я. – Тогда что?

– Тогда будет очень неудобно для всех, – заверил гость. – Для вас прежде всего. Придётся формулировать отказ от наследства и доказывать его в суде.

– Знаете что, – сказала я, прожевав кусок ужасного торта, он усугубил решительность отказа. – Лично я остаюсь при убеждении, что чужие деньги я честно вернула, но теперь остается лишь пожалеть. Однако, никакого суда я дожидаться не стану, и завтра же подам на развод с формальным супругом, вы с ним, наверное, знакомы. Отнюдь не желаю показаться богатой женой ответственного лица, мне такая мода не импонирует, придумайте что-нибудь получше. А себе я, так и быть, могу оставить то, на что подписалась в компании ваших свидетелей, не более и не менее того. Можете советоваться с кем хотите, они скажут…

Заявление сказалось практически само собой, после чего я осознала, что первой пошла угроза оставить милых друзей Пашу и Славу в дураках, над ними будут потешаться все, кому не лень. При объявленном раскладе было бы странно наделять меня наследственными правами, к тому же выходило, что от Паши со скандалом ушла жена. Вторым пунктом был предложен компромисс, при котором каждый оставался при своих интересах, а мне полагалось скромное вознаграждение за участие в авантюре. А в-третьих, я предлагала Славе Кобрину обратиться к экспертам, они подтвердят, что Е.Малышева, хотя и неумна, но упряма, и как обещает, так и сделает, хоть кол ей на голове теши.

Слава Кобрин какое-то время пытался меня переубедить, пугал немилостью высокопоставленных лиц, обещал золотые горы, минимум ответственности и прочая, прочая, прочая… Однако не преуспел, затем заявил, что не может спорить ввиду состояния моего здоровья, обещал проконсультироваться, с кем положено и доложить при следующем визите.

– Попробуем сделать, как вы хотите, только я хочу напомнить о завещании. Сами знаете, какие затруднения получились из-за личных предубеждений престарелого Гончарика, – напомнил Слава.