Читать книгу "Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз"

— Как тебя зовут, умница?

Тот ответил:

— Уна.

— Ты хотел сказать Хасуна? Тебе нравится эта мертвая мышка, Хасуна?

Мальчишка швырнул в него мышь и убежал, переваливаясь с ноги на ногу. Если бы не решетка, он попал бы Арафе в лицо. Арафа повернулся к Ханашу, который дремал у его ног, и сказал:

— На каждой пяди земли этой улицы следы надсмотрщиков. Ничто не напоминает нам о том, что здесь жили Габаль, Рифаа или Касем.

Ханаш зевнул:

— Мы слышим о деяниях Габаля, Рифаа и Касема, а видим лишь таких, как Саадалла, Юсуф, Агаг и Сантури.

— Но они же существовали! Разве нет?

Ханаш указал пальцем в пол:

— Этот дом принадлежит рифаитам. Все его жильцы — потомки Рифаа. Каждый вечер они слушают под ребаб песни о том, что он жил и умер во имя любви и счастья. Тем не менее утром мы открываем глаза под их брань. Схватываются и мужчины, и женщины.

Арафа недовольно скривил рот.

— Но ведь они же существовали! Так?

Ханаш продолжил:

— Брань — самое невинное из того, что может случиться в квартале рифаитов. Что касается драк, то убереги тебя от них Господь! Вчера только одному из жильцов выбили глаз.

Арафа вскочил на ноги, вспылив:

— Что за улица! Да смилостивится над тобой Господь, мама! Взять нас! Все пользуются нашими услугами, а почтения никакого!

— Они никого не уважают!

— Кроме надсмотрщиков! — процедил сквозь зубы Арафа.

Ханаш рассмеялся:

— Зато ты единственный на улице, с кем общаются и рифаиты, и габалиты, и последователи Касема.

— Да будь все они прокляты!

Он немного помолчал. Его глаза блестели в полумраке подвала. Потом сказал:

— Каждый из них гордится своим предком, не задумываясь, вслепую. От их предков остались лишь громкие имена. И никто из них даже не пытается переступить через эту лживую гордость. Трусы!

Первой его клиенткой оказалась женщина из квартала Рифаа, пришедшая через неделю после того, как Арафа обосновался в подвале. Глухим голосом она спросила:

— Как можно избавиться от женщины так, чтобы никто не прознал?

Арафа пришел в ужас и с изумлением посмотрел на нее.

— Я этим не занимаюсь, госпожа! Если вам нужно какое снадобье для тела или для души, я готов помочь!

— Разве ты не волшебник?! — спросила она с упреком.

Он пояснил:

— Только в том, что идет людям на пользу. Убийство — этим занимаются другие, но не я.

— Ты, наверное, боишься? Это останется между нами.

Он спокойно, но не без усмешки ответил:

— Рифаа таким не был.

— Рифаа! — вскричала она. — Он милостив! Но в нашем квартале нет толка от милости. Иначе Рифаа не погиб бы!

Она ушла в отчаянии, но Арафа не раскаивался в этом. Сам Рифаа — лучший из людей — не добился мира на этой улице. А как можно надеяться достичь мира, если начать с преступления?! А его мать! Сколько страданий она перенесла, никому не причинив зла! Хорошо, что он общался со всеми жителями улицы, как заправский торговец! Он наведывался во все кофейни и везде находил себе клиентов. Всюду он слушал, как под ребаб исполняли предания, все истории у него перемешались, и голова пошла кругом.

Первым клиентом из квартала Касема стал пожилой мужчина, который обратился к нему шепотом, при этом улыбаясь:

— Мы все слышали о подарке, который ты преподнес надсмотрщику рифаитов Агагу.

Арафа довольно рассматривал его морщинистое лицо.

— Дай и мне своего снадобья. И не удивляйся, я еще кое на что способен!

Они, словно заговорщики, обменялись улыбками, и, приободрившись, старик спросил:

— Ты же из нашего рода? Так считают в нашем квартале.

Арафа усмехнулся:

— Вам известно, кто мой отец?

Мужчина вполне серьезно ответил:

— Мы узнаем своих по чертам. Так и определили, что ты из квартала Касема. Мы привели эту улицу на вершину справедливости и счастья. Но она оказалась проклята!

Вспомнив о том, за чем пришел, он вежливо добавил:

— Подарок, пожалуйста!

Старик ушел, разглядывая баночку подслеповатыми глазами. В его старческой походке чувствовались надежда и пробуждение сил.

Вскоре к Арафе пришел посетитель, которого он никак не ждал. Он сидел в гостиной на тюфяке, перед ним дымились благовония с тонким ароматом, когда Ханаш ввел старика-нубийца.

— Юнус, привратник господина управляющего, — доложил Ханаш.

Арафа вскочил и протянул посетителю обе руки.

— Приветствую вас! Очень рад! Проходите, уважаемый!

Они сели рядом, и привратник откровенно сказал:

— Ханум, жену управляющего, мучают кошмары. Она стала плохо спать.

В глазах Арафы промелькнул тщеславный огонек. Его сердце забилось в предвкушении. Скрывая свои чувства, он сказал:

— Это пройдет, ничего необычного.

— Однако она переживает. Она послала меня к тебе, чтобы ты подобрал ей лекарство.

Арафа был счастлив. Такой власти он не ощущал за всю свою жизнь, пока скитался вместе с матерью.

— Лучше бы мне самому поговорить с ней!

— Это невозможно! — резко ответил привратник. — Вы не можете к ней прийти. И она не придет к вам.

Арафа расстроился, что счастливый шанс от него уходит.

— Тогда мне нужна какая-нибудь ее вещь, — попросил он.

Привратник кивнул головой в чалме и засобирался. Уже в дверях он остановился, склонился Арафе и шепнул на ухо:

— Я слышал, что ты сделал подарок надсмотрщику рифаитов Агагу.

Когда привратник ушел с баночкой, Арафа и Ханаш долго смеялись.

— Интересно, — спросил Ханаш, — для кого он это попросил: для себя, управляющего или его жены?

— Улица подарков и дубинок! — с усмешкой воскликнул Арафа.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть, как выглядит квартал ночью. Стена напротив показалась ему посеребренной от лунного света. Пели цикады, из кофейни доносился голос поэта:

«— Когда же ты поймешь, что нас ничего не связывает? — спросил Адхам.

— Да простят нас небеса, — ответил Идрис. — Разве ты не брат мне?! Родственные связи не разорвать.

— Идрис! Хватит с меня уже того, что ты сделал!

— Горе невыносимо. Каждый из нас пострадал. Ты потерял Хумама и Кадри, а я Хинд. У великого аль-Габаляуи теперь внучка-блудница и убийца-внук.