Читать книгу "Линейный крейсер "Михаил Фрунзе" - Владимир Коваленко"

Они нормально работают вместе, как добрые старые знакомые – это хорошо, это дает время, возможность получше узнать друг друга нынешних. Совершенно неясно, удастся ли вновь притереться так, чтобы получилось что-то большее, чем доброе сотрудничество старых знакомцев.

Так что то, что он держит сейчас в руках – не чудо.

И никак не разрешение.

Это приказ.

Ренгартен вздохнул и сделал радио чуть громче. Над вводной стоит поразмыслить. Вопрос первый: знает ли Клио, а если знает – то будет ли краснеть после того, как прибьет?

В мэрии Салоник, где прочно обосновалось министерство труда и вооружений, очень похожее сообщение было принято отнюдь не так тихо.

Товарищ министр, едва отложив трубку прямой связи с Афинами, вдавила кнопку звонка – и не отпускала, пока перед столом не возник секретарь.

– Запланируйте на завтра встречу с начальником информационного отдела эскадры. Это все.

Попробовала сосредоточиться на графиках перевозок… не вышло. Глаз постоянно цепляется за чернильницу – точно как тогда, когда «Фрунзе» принимал на броню палуб авиабомбы или стоял в проливе один против пяти. Так, словно она снова может потерять своего героя…

Так и есть. Может. А все Афины, все Первый, чтоб ему и его жене-британке пусто было. На дворе середина двадцатого века, а в ход идет средневековая логика династических браков! Русские помогают больше англичан. Передали целый флот с добровольческими командами, гонят через проливы конвои с самолетами, танками, пушками, пулеметами… Британцы столько дать не могут – но у товарища премьера жена-англичанка. В Афинах опасаются, что это смутит главного союзника. Вдруг в СССР решат, что ночная кукушка перекукует любые поставки? Премьер подумал – и вспомнил о старой истории тридцать пятого года и ее неожиданном продолжении. Решил, что это лучше, чем разводиться самому.

Жена у него умница и молодец, мужа вытащила из островной ссылки аккуратно и точно вовремя. Развод она не заслужила… А Клио заслужила, что ее надежды бросили на камни, словно отслуживший свое пароход, который уже не в состоянии принести владельцу никакого дохода, кроме страховой премии?

Если Иоаннис узнает о приказе-разрешении… Клио о таком и думать не хочется. Но – пересилила себя, представила, что будет, если он узнает об этом не от нее. Он может снова исчезнуть, на этот раз окончательно. Превратится в «господина Лен Гао-тена»…

Потому она расскажет все, и будет надеяться, что Иоаннис не воспримет обуявший Афины кретинизм, как ее инициативу. Любит, не любит, но дурой он ее считать не должен!

Пока он не придет, Клио будет смотреть на крышку от чернильницы.

Ренгартен вошел в кабинет быстрым шагом. Коротко кивнул – как всегда в этот месяц. Сухо предложил:

– Ознакомься.

На стол лег бланк стандартной, несекретной радиограммы.

– Это, – сказал он, – не моя инициатива. Доказать, увы, ничем не могу. Разве тем, что на интригу мне не хватило бы времени.

Развел руками – слишком размашисто. Зато внимательный взгляд остался прежним.

Клио замерла. Осторожно опустила глаза на текст.

То же самое.

Зеркально.

– У меня, – медленно проговорила она, – тоже не было времени. Да и Москва может сейчас из Афин веревки вить, а не наоборот…

– Наоборот тоже. Ты не представляешь себе, насколько вы нужны Союзу. Вы – наш южный фланг.

Клио медленно склонила голову.

Они равно могут подозревать друг друга в подлости. Но никто из них за пять лет разлуки не поглупел.

Поэтому никто не говорит о красивых, но неправильных вещах: уйти из правительства, подать в отставку со службы… Каковы бы ни были правительства, Россия и Греция никуда не делись – как не исчезли итальянские фашисты и германские нацисты. Бросить всех своих… подло. Сохранять верность тому, кто хоть раз ударил в спину -бессмысленно.

Ренгартен присаживается к столу – сбоку, притягивает к себе лист бумаги. Вслух сказать можно не все.

Клио встала, заглянула через плечо. Едва удержалась, чтобы не положить руку на украшенный колючими восьмиконечными звездами погон. Что он пишет?

«Если в наркомате флота мыслят категориями, достойными царских сатрапов, значит, там переродились. Если Галлер считает возможным, подобно николаевскому полковнику, решать, на ком должны жениться его офицеры -ему пора уйти в отставку».

Капитан третьего ранга угрожает сместить наркома? Что ж, за рубежом ему удавалось изничтожать глав государств. Шансы у него есть. А у Клио есть что приписать ниже.

«Раз грекам так важна дружба СССР – целесообразно, чтобы жена советского командира занимала должность выше, чем муж английской журналистки».

Опыт государственного переворота у Клио есть, спасибо товарищу премьеру. Скромная служащая мэрии оказалась одним из ключевых звеньев октябрьского переворота. Теперь у нее вместо озеленителей под рукой профсоюзы, военная промышленность и тайная полиция. Уже можно играть, а если посчитать Иоанниса…

Группу, что провела переворот, создал он. Надо будет -повторит. Так что Первый сидит в своем кресле до второй серьезной ошибки: первую он сделал, когда решил, что может распоряжаться личной жизнью своих товарищей по кабинету.

Ренгартен перетянул бумагу к себе. Подписал – своим именем и тремя иероглифами в столбик.

– Лен Гао-тен тоже часть меня, – объяснил, – и сердится куда сильней Ивана Ренгартена.

В голосе послышалась улыбка.

Клио села рядом – ни дать ни взять, вторая Высокая Договаривающаяся Сторона. Вывела торопливую закорючку.

– Раньше у тебя подпись была сложней. Красивей.

– Раньше я и расписывалась не каждый день… Кстати, почему не в двух экземплярах?

– Мне не надо. Я тебя шантажировать не собираюсь. Но если ты боишься руки Москвы…

В ответ – шелест сминаемой бумаги, щелчок зажигалки. Пляшущий на мраморной плитке огонь, точно жертва старым эллинским богам. Пепел нужно размешать, но Клио не боится испачкать или обжечь руки.

– Вот так, – говорит она.

Трет ладони одну о другую.

Сказано, верней, написано, почти все. Раз заговор, значит, придется таиться, притворяться послушными и верными. Принять приказ, благодарить за него. Изображать счастливую пару…

Или быть ею?

Двое в кабинете молчат.

Страшно говорить первым.

Страшней бомб и снарядов, страшней разлуки.

Клио вернулась на министерское место, сидит, подперев подбородок переплетенными пальцами.

Ренгартен стоит у окна. Разглядывает порт сквозь бумажные кресты на окнах.

– У меня есть еще одна бумага, – говорит он.