Читать книгу "Сага о Великой Степи - Мурад Аджи"

Обычные пассажирские суда в Монастырскую бухту не заходят, туристов привозят в Никоновскую бухту, она в километрах шести. А сюда доставляют судами местной линии. «Короленко» – исключение. Из-за паломников, конечно, которым важно всегда быть ближе к храму… Я понимал, жизнь здесь только начиналась, другого не ожидал. Недавно открыли Преображенский собор, на остров вернулись монахи, они вернулись в обитель после пятидесятилетнего отсутствия, словом, на моих глазах начиналась очередная «новая» история Валаама, а в ней – и сараи, и бревна вполне уместны. Стройка же, но не ее вспоминаю сейчас, по исходу стольких лет.

Не знал я тогда, что история Валаамского монастыря корнями уходит в недра тюркского мира. Не знал. Говорю о том теперь – запоздало, но ответственно, дополняя старый свой очерк и помещая его в новую книгу… Может быть, Валаам тем и красив, что выполнен в восточной храмовой традиции? Руками восточных, не западных мастеров? Его «шатровый стиль» – визитная карточка. Лишь тюрки строили по таким архитектурным правилам свои храмы, ориентируя их на восток.

П. Балашов. Скит Святителя Николая Чудотворца. Валаам. 1863 г.

Сегодня, чтобы убедиться, мне хватит одного взгляда на любую (!) церковную постройку Валаама, будь то Никольский скит или часовня Всех Скорбящих Радости. Потому что взгляд мой стал просвещенным благодаря тому давнему паломничеству на Валаам.

Весь ансамбль – выражение классического тюркского стиля, но не знал я о нем двадцать лет назад, даже не догадывался. Не просветили, что тут поделать?

Мог бы узнать, скажем, из «Истории…» первого русского историка Василия Никитича Татищева, но его труд в советское время куда-то «затерялся». Хотя и Карамзин называл Ладогу по-старинному, по-тюркски – Алдога (Альдаген), ведь на ее дальних берегах были города Хунигард, Хива и другие. Татищев прямо написал: «Хунигард имянуется для того что тамо первое поселение гуннов было». Вот кто основал Валаам.

С этих слов первого русского историка, как видим, и начинается истинная история, которая куда-то «затерялась» и которую я пытаюсь разыскать. Выходит, вовсе не диким местом до прихода русских была Ладога. Или все-таки Алдога, как правильнее? Теперь знаю точно, тюркский дух витает в Валааме, прямо над его краеугольным камнем. О том поведала мне и скандинавская сага «Об Олаве Святом», где запечатлены события, к записи которых не прикасалась рука цензора.

В 1720 году монастырь получил самостоятельность, его настоятелей (игуменов) разрешили избирать из валаамской братии. История игуменства это, мол, и есть история монастыря, утверждает «официальная» наука, с ней нельзя согласиться. А куда же пропал тюркский период? Точнее, «староверский»? [89]

История Валаама специально запутана, в том убеждает даже христианская энциклопедия, где в статье о Валааме сказано: «Основателями монастыря считаются преподобные Сергий и Герман, их мощи покоились в соборных храмах… но когда основан монастырь – неизвестно; считают, что он существовал в X веке и в нем принял иночество преподобный Авраамий, ростовский чудотворец».

Боже, как велики были наши предки… Какие прекрасные архитектурные творения, памятники себе и своему времени, оставили они. Оставили веру и монастырский устав Алтая, по нему, собственно, всегда жил Валаам, этот северный остров с богатой и подзабытой историей.

После раскола Церкви, ураганом нагрянувшего на Россию в XVII веке, монахи без помощи государства кое-как сберегли монастырь. Но не выдержали свирепый петровский указ, который мертвой удавкой лег им на шею: из монастыря при Петре сделали тюрьму, потом богадельню, потом дом инвалидов… Первым игуменом стал строитель Ефрем, в пору его игуменства и позже многие из обители носили почетный титул «строитель»: иеромонахи Савва, Иосиф, Тихон. Их имена – в разряде святых. Ничего нового они, конечно, не строили, перестраивали монастырский уклад на новый, христианский лад. Делали его русским.

Строитель Иосиф, например, едва не погиб во служении «перестроечному» Валааму. Сильная буря опрокинула ладью, в которой везли груз для монастыря. Все утонули, он же удержался за кормило. Сутки его носила Ладога, сутки вопил он к Богу, к дивному в морях святителю Николаю.

И был услышан! Волны выбросили инока на берег «еле жива суща». Рыбаки подобрали его, но едва выздоровев, он снова пошел на Валаам «возводить» свой храм! Такова была воля Неба.

Святой преподобный Наварий, игумен Валаамский. XVIII в.

Иным оказался игумен Назарий, «от юности хранитель девства и целомудрия». Бог одарил его духовным суждением. Его изречения – памятник духовной опытности и староверской мудрости, по которым и прежде жил Валаам. Вот некоторые из них: «Иметь чистую и откровенную совесть», «Дело в руках, молитву в устах, очи в слезах, весь ум в благомыслии иметь», «О себе рассуждать и себя осуждать», «Любить нищету и нестяжение, яко многоценное сокровище».

При игумене Иннокентии, который подавал собою пример братству, Валаамская обитель достигает цветущего состояния с помощью Божьей и усердием монастырской братии… О старой вере уже не вспоминали, новая вера победила окончательно.

И вот что мне показалось любопытно в истории Валаама XIX века – при игумене Ионафане, отличавшемся очень тихим характером, в монастыре появились люди с «поврежденной верой». Закостенелые во зле, они пытались разлить яд папства. Ионафан «отлично честным своим поведением» (так сказано в указе духовной консистории) обезоружил злодеев, но тишина монастыря не исцелила людей с «поврежденной верой», что показала вся дальнейшая история Валаама и царской России.

И еще на одно обращу внимание – как дружно жили монахи. Все сами! Все для себя, для людей, для служения Господу. При монастыре имелась богатая библиотека, родник, бесценное хранилище «староверских» духовных и нравственных изданий, от которых, к сожалению, не осталось и следа. В советское время все растащили, все исчезло. Так же, как ушли в безвременье богатые сады, огороды, фермы Валаама. Весь уклад жизни исчез в одночасье.

Эти уединенные острова на Ладоге (или все-таки Алдоге?) познали славу просветительского центра северной Руси и России. В монастырской школе и мастерских мальчики-подростки, по большей части сироты и дети из беднейших семей, учились грамоте и ремеслам. А потом, после обучения, возмужавшие юноши отсюда уходили в мир либо оставались в обители, принимая монашество, что то же в тюркской традиции.

Попечение о юных подвижниках благочестия отличало монастырь еще в XIX веке.

Мирские люди, паломники издревле ходили на Валаам поклониться святыням, грудью вдохнуть успокоения. Все здесь, как когда-то на Древнем Алтае, где появились первые монастыри. Паломников с терпением и готовностью принимали игумен и его помощники, всем находили благословение, совет и помощь.