Читать книгу "История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века - Ричард Хелли"

налогов его крепостными, право продавать крестьянина и его семью. В русском контексте крестьянин отличался от холопа только в том смысле, что должен был платить налоги и в меньшей степени являлся субъектом закона, а не его объектом. В остальном статус русского крепостного мало чем отличался от статуса холопа. В 1765 и 1767 гг. крестьяне потеряли право даже жаловаться на своих помещиков.

История «повторила самое себя» в XVIII в. По мере того как положение крестьян ухудшалось, положение дворян, напротив, улучшалось. В московский период находившиеся в шатком положении или претендующие на трон правители шли на уступки дворянству ради их поддержки. Это явление имело место и в XVIII в., когда придворные клики боролись за власть. Примерно такие же ситуации возникали в Смутное время и летом 1648 г., но, как правило, магнатам удавалось возродить единый фронт против среднего служилого сословия в борьбе за рабочую силу. Этот фронт стало труднее удерживать после введения крепостного права, когда и магнаты, и дворяне поняли, что их взаимный интерес требует объединиться против крестьянства. Когда Россия вступила в эпоху дворцовых переворотов, различные магнаты забыли о своих общих интересах и принялись вести борьбу за благосклонность огромной группы мелкопоместных землевладельцев. Часть этого состязания велась за счет крестьянства. Чаще всего магнаты шли на ряд уступок дворянской массе. В результате они получили формальное освобождение от всеобщей обязательной службы от Петра III, когда тот попытался заручиться их поддержкой в 1762 г. – шаг, вероятно, ничего не значащий, так как он и его советники хорошо понимали, что многие дворяне, которые не могли жить без своих доходов от государственных должностей, все равно вынуждены были продолжать служить. Чувство шока и дезориентации, разочарования и отторжения, которые испытывали многими военные, когда они стали практически не нужны государству, должно было в какой-то степени походить на чувства представителей среднего служилого сословия, обездоленных «пороховой революцией» и формированием новой армии в XVII в. После 1762 г. ситуация сложилась таковой, что владельцам значительной части крестьянского труда в России снова пришлось служить, дабы оправдать свое привилегированное положение. Крепостное право вновь утратило свою актуальность, вызывая противоречие.

Известно, что «просвещенная» императрица Екатерина II, в отличие от царя Алексея Михайловича, хорошо понимала это противоречие. Оно возмущало ее «благие и честные принципы». Она могла решить данную дилемму, взявшись за любой из рогов. Дворян можно было вернуть на службу, а крестьян освободить. Из-за своего шаткого положения иноземной принцессы-выскочки на русском престоле она посчитала нецелесообразным требовать обязательной службы от дворян. Фактически в царствование ее мужа Петра III дворяне пользовались незначительными официальными привилегиями на государственной службе, и только после переворота сословие крепостников стало накапливать легальные преференции в этой сфере. После 1762 г. дворяне сохранили за собой командные посты в армии и в бюрократическом аппарате, но большая часть из более чем 100 000 крепостников при жизни прослужила очень мало.

Другим решением дилеммы могло бы стать освобождение крепостных, что, по-видимому, какое-то время входило в намерения самой Екатерины. Такое решение требовало тщательного рассмотрения всех аспектов, поскольку освобождение означало бы вмешательство в институт, воспринимавшийся частью установленного порядка. Вопрос о крепостном праве впервые обсуждался в 1766 г. в Вольном экономическом обществе[90], а затем в 1767 г. Законодательную комиссию убедили составить новый кодекс для обновления статей Уложения 1649 г. Животрепещущим вопросом было обращение с крепостными, но не их освобождение, и в основном в сатирических журналах, даже после того, как Екатерина II закрыла безуспешную правовую комиссию.

Другой важной особенностью 1760-х и 1770-х гг. стали надежды крестьян, ожидавших освобождения от крепостной зависимости после того, как их хозяев освободили от службы. Крестьяне пришли в негодование из-за того, что после 1762 г. они по-прежнему оставались крепостными, так же как и московские крестьяне в свое время негодовали в течение 1649 г. и последние годы. Все еще веря в петровский идеал служилого государства, а не нового корпоративного государства, крестьяне ощущали противоречие между своим положением и положением освободившихся от службы дворян и поднимали восстания – сначала после указа 1762 г., затем в 1773–1775 гг. под предводительством Емельяна Пугачева. Разочарование крестьян усилилось, когда 21 марта 1762 г. Петр III превратил около двух миллионов сеньориальных крепостных, находящихся под церковной юрисдикцией, в государственных крестьян – действие, напоминающее предложение Голицына в отношении всех сеньориальных крепостных. Обрадованные бывшие церковные крестьяне понадеялись, что их полностью освободили, в то время как сеньориальные крепостные, принадлежавшие светским помещикам, ожидали аналогичных действий в отношении них. 28 июня 1762 г. Петр III был низложен с престола и убит, но он долго оставался популярной фигурой в крестьянском сознании, и его именем пользовались многие последующие самозванцы.

Причины, вызвавшие восстание Пугачева, весьма схожи с теми, что были до начала восстания Разина: возмущение резким правовым вмешательством в социальную структуру, безрезультатная война на чужой территории, высокие налоги и обременительный набор рекрутов из крестьянской общины, а также недовольство, вызванное действиями правительства среди казаков. Провозглашенными целями пугачевского движения было уничтожение дворянства и создание крестьянского царства. Поскольку с крестьянским царством ничего не вышло, пугачевщина, усиленная поспешными крестьянскими расправами, стала причиной гибели сотен помещиков и внушила страх всему дворянскому сословию. В очередной раз уступки крестьянству оказались немыслимыми, ибо правительство и помещики, полные ненависти к нему, обратились к террористическим репрессиям, которые обернулись катастрофическими последствиями для основных производителей сельскохозяйственной продукции. Всю первую половину XVIII в. правительство противодействовало дворянским программам расширения границ крепостного права, но в царствование Екатерины II сеньориальное крестьянство стало еще более зависимым от своих помещиков, и сотни тысяч государственных крестьян были еще более унижены превращением в барских крестьян. Симбиотические отношения между правительством и дворянством развивались быстро, и выживание во враждебной среде являлось целью обеих сторон. Этим отношениям надлежало сохранять крепостное право еще следующее столетие, что позволяло дворянам владеть своими крепостными, а олигархическому правительству править, мало заботясь о желаниях остального общества.

Катастрофические последствия Крымской войны заставили самодержавие серьезно задуматься над тем, что не так с отсталой Россией. Альфред Дж. Рибер с убежденностью заявлял, что царь Александр II рассматривал возможность освобождения крепостных по военным причинам: институт крепостничества не позволял России иметь резерв армии, а военные действия середины XIX в. требовали большей армии, чем любая страна могла содержать в мирное время. Крепостные рекруты, отслужившие свои двадцать пять лет в армии, автоматически становились свободными и были слишком стары, чтобы их можно было снова призвать на службу в чрезвычайных ситуациях. Правительство сочло невозможным увеличивать призывы (реквизировавшие помещичье имущество), сокращать сроки воинской службы для создания готовых резервов и отправлять уволенных солдат, теперь уже свободных, обратно в крепостные деревни. Единственной альтернативой могло стать освобождение крепостных,