Читать книгу "Сезон ведьмовства - Наташа Мостерт"

Шепни свое имя

В мое призрачное ухо

И начертай свои тайны

На листе моей души.

Я шлюха и святая,

Я жена и девственница,

Имя мне…

Морриган вскинула руку, и на щеке Габриеля заалели огненные дорожки, оставленные ее острыми ногтями. Не раздумывая, он ударил ее по лицу и швырнул к стене. Морриган взвыла от боли.

— Имя!

Он еще никогда не видел такой ненависти в глазах другого человека. Морриган пыталась бороться с принуждением. Он видел, как натянулись жилы у нее на шее. Слова вырвались наружу помимо воли Морриган.

— Семь… Мое имя — семь…

Почти все. Еще несколько строк…

Словно крапчатый волк,

Буду бежать подле тебя.

Словно черный как сажа ворон,

Буду кружить над землей.

Морриган сотрясалась в злых беззвучных рыданиях. На ее щеках блестели серебристые дорожки слез. Она безвольно обмякла в объятиях Габриеля и, когда он ее отпустил, упала на колени. Морриган сидела, низко опустив голову; черные волосы рассыпались по плечам, отчего стала видна задняя часть шеи, нежная и уязвимая. Габриель наклонился, взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Морриган посмотрела на него потухшим взглядом.

— Умоляю, Габриель, не делай этого. Еще не поздно. Ты еще можешь взять меня за руку, и мы пройдем этот путь вместе. Забудь… ее… Ты ведь любил и меня… Помнишь?

Глядя в синие океаны ее глаз, Габриель начал прокручивать в памяти воспоминания о лете, которое они провели вместе. Морриган раскраснелась от удовольствия, на устах цветет обворожительная улыбка, она и Габриель танцуют на дне рождения Минналуш… Морриган сидит в плетеном кресле, смежив веки, и слушает музыку… Морриган работает в саду — платье задралось выше колен, подмышками — темные пятна пота, тонкая блузка льнет к влажной груди; она тихонько напевает себе под нос, она счастлива…

И вот совсем другой образ: Морриган стоит у окна, словно портрет в раме, в ее глазах — пустота, за спиной — изгиб кованой лестницы…

Габриель отступил прочь от женщины, сидящей у его ног. Последние строчки заклинания Минналуш отпечатались в его сознании. Губы Морриган раскрылись, блеснули жемчужные зубы и влажный алый язык. Глаза — бездонный космос, волосы — черные водоросли…

Молчанье — обет мой.

Губы мои мертвы навсегда.

Но имя мое,

Тайное и совершенное имя мое…

Лицо Морриган исказилось в болезненном оскале:

— Мое имя — Ел-да-а-га-а…

* * *

Все было кончено. Габриель на мгновение зажмурился, а в следующую секунду Морриган закричала, и в его мозг точно вонзилась стальная игла. Одна из дверей распахнулась, и оттуда с отвратительным ревом хлынул смертоносный поток информации. Габриеля сбило с ног, будто спичку на пути урагана.

Он чувствовал себя пылинкой в центре слепящей бури, его несло вперед с такой невообразимой силой и скоростью, что все предметы вокруг слились в один фантасмагорический пейзаж — хаотичный, нестройный, похожий на кинопленку, смонтированную безумным режиссером.

В визуальном хаосе мелькали тысячи образов, и прекрасных, и отталкивающих. Перед взором Габриеля пронеслась женская фигура, вокруг которой обвился змей, вслед за ней — мальчик в развевающихся одеждах — отрок прижимал к груди книгу, а к губам — палец, словно призывал к молчанию. Младенец с разверстой грудью держал в ладонях собственное пульсирующее сердце. Габриель протянул руки к ребенку, но образ мгновенно исчез, и он увидел, что балансирует на краю пропасти, а внизу — толстый слой льда, под которым лежит целый город. Слышались жалобные крики ангелов. С неба падали птицы, у них были сломаны клювы и перебиты крылья…

Контролируй поток информации! Блокируйся! Защитные барьеры мозга рушились. Глаза вылезали из орбит, тело разрывалось на части под напором сенсорной перегрузки, а образы продолжали заполнять разум. Череп Габриеля гудел от напряжения. Посреди нарастающего безумия он опять увидел ворона. Птица вдруг обрела огромные размеры, но ее тут же унесло мощным вихрем.

…Теперь Габриель находился внутри большого многоярусного помещения, спиралью уходящего во мрак. Не успел он как следует разглядеть лабиринт, как уже начал стремительно падать вниз, по стволу вертикальной шахты, навстречу непроглядной тьме.

Двери — миллионы дверей — мелькали на периферии зрения. Его разум отчаянно искал хоть какую-нибудь опору, якорь, все, что угодно, лишь бы сохранить психику. Фрэнки. Габриель чувствовал ее робкие попытки пробиться к нему, но связь была такой хрупкой, такой ненадежной, словно его пальцы хватались за скользкое стекло. Господи, он больше не выдержит, больше не сможет…

Тишина. Безмолвие громадного космоса. И… голос Морриган.

— Габриель… — обреченный стон. — Я не могу найти выход… — Шепот пронесся по длинным коридорам, отражаясь от крутых каменных стен, эхо за эхом. — Выход… выход… выход… Габриель, не оставляй меня здесь…

ГЛАВА 40

Первым ощущением стал запах, характерный запах дезинфицирующего средства. Потом всплыл зеленый сумрак больничной палаты. Что-то негромко стучало по подоконнику. Дождь?

К его телу были прикреплены датчики, из вены на руке торчала игла с трубкой. Габриель дотронулся рукой до головы, и пальцы нащупали шершавую марлевую повязку.

Он медленно обвел взглядом комнату. Тумбочка с пластиковым покрытием, такой же шкафчик. Кресло, а на нем — смятое и отброшенное в сторону одеяло, словно сидевший на нем человек вышел совсем недавно. На тумбочке — бумажный стаканчик.

Габриель оглядел все это без всякого интереса. Некоторое время он просто лежал, слушая шум дождя за окном, потом закрыл глаза.

* * *

Когда он снова проснулся, в палате горел яркий свет. Одеяло на сиденье кресла было аккуратно свернуто. От резкого света он быстро зажмурился.

— Габриель…

Он повернул голову на подушке — затекшую шею тут же пронзила боль — и, щурясь, попытался рассмотреть фигуру в изножье кровати.

— Габриель, просыпайся. — Фрэнки наклонилась к нему. — Привет, — сказала она с улыбкой.

— Что… — хрипло прокаркал он.

За спиной Фрэнки медсестра в темно-синей униформе просунула голову в приоткрытую дверь и через несколько секунд снова исчезла.

— Что со мной?

Слова прозвучали более отчетливо.

— Все будет хорошо. — Улыбка не сходила с лица Фрэнки. — Хочешь пить? Налить воды?

— Сколько я пробыл здесь?

— Пять дней. Трое суток в реанимации.

— Не помню…

— Ты почти все время был без сознания. Что-нибудь болит? Может, попросить сестру сделать тебе укол?