Читать книгу "Секретная битва - Андрей Семенов"

Внезапно хорошее настроение куда-то исчезло. Так посреди тишины на безоблачное минуту назад небо злой хулиган-ветер из-за горизонта приносит чернильно-черную тучу. И непонятно еще, откуда она тут взялась, а уже нарастают раскаты грома и первые молнии, приближаясь, вонзаются в землю.

Головин вспомнил о танке.

Около года назад он поручал своим агентам за рубежом собрать сведения о нем. Они были собраны, но не полностью. Цельного представления о новейшем немецком танке «Тигр» не получалось. Докладывать было не о чем, хвастаться и гордиться нечем. Можно было сказать, что у Головина не было точных сведений о «Тигре». Ну, например, знал Головин, что на него будет установлена 88-миллиметровая пушка. Эка невидаль! Эта пушка — наверняка модифицированная немецкая зенитка. А как устроена башня, на которую установят пушку? Ответа не было. Кое-какие неточные и обрывочные сведения имелись о ходовой части. Но где чертежи двигателя и трансмиссии? Их тоже не было. У «Тигра» какая-то чудесная, непробиваемая броня. Где формула этой брони? Какой у нее состав? Какова технология ее изготовления? Опять нет ответа. А кто отвечает за сведения по броне? Тиму Неминен? Он же капитан Саранцев. Он же Николай Осипов.

С танком ситуация случилась не то что некрасивая, а неприятная, ударившая по профессиональному самолюбию Филиппа Ильича.

16 января 1943 года на Волховском фронте был подбит один «Тигр». У него была перебита гусеница, и он стоял на нейтральной полосе, огрызаясь огнем. Немцы пытались отбить этот танк. Жуков, как только узнал об этом, немедленно вылетел на этот участок фронта, как всегда, положил роту бойцов, но танк вытянули на нашу сторону. И он, новенький, пахнущий заводской краской, совсем целый был отдан в распоряжение наших ученых и конструкторов.

Вот только генерал Головин и его сотрудники тут были ни при чем. Это не они заблаговременно доложили командованию полные и достоверные сведения о танке, а простая пехота подбила и вытянула его с поля боя. То, что можно было бы поставить в заслугу Жукову, шло в минус при оценке работы Головина. Зачем тогда вообще нужна разведка, если все необходимые сведения может добыть пехота в открытом бою?

Головин очень тяжело переживал эту свою неудачу. «Ну что ж, Коля, — подумал Головин, — второго прокола я тебе не прощу. Черт с ней, с этой рудой. Война все равно идет к нашей победе. Засиделся ты, дружок, в Стокгольме».

Оперативная сводка за 1 мая

Утреннее сообщение 1 мая

В течение ночи на 1 мая на фронтах существенных изменений не произошло.

Вечернее сообщение 1 мая

В течение 1 мая на фронтах существенных изменений не произошло.

30 апреля частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено не менее 20 немецких автомашин с войсками и грузами, взорвано 2 склада боеприпасов, подавлен огонь 6 артиллерийских батарей, рассеяно и частью уничтожено до роты пехоты противника.

Совинформбюро

1 мая 1943 года. Стокгольм, Швеция

Коля тосковал.

Три месяца назад он снова соприкоснулся с настоящей войной. Не той, что велась в высоких кабинетах на картах и за дипломатической перепиской, а «в поле», то есть в самом откровенном и мерзком ее проявлении.

С трупным смрадом, гноем ран и стонами угасающих людей.

Одно дело — стоять возле своих артбатарейг посылающих снаряды за горизонт, когда каждый залп восторгом отдается в груди. «Еще один шаг к победе!» Совсем другое — наблюдать, какое действие производят эти снаряды за горизонтом.

Коля был там, под Сталинградом. Больше того, он был окружен вместе с Шестой армией. Видел голодающих, слабеющих немцев, сам голодал и слабел вместе с ними, но хотел он и сейчас и тогда только одного.

Он хотел идти в составе танковой колонны на Калач. Хотел быть в группе прорыва. Ну, пусть его не пустили бы на танк. Он был согласен тянуть связь вслед за наступающими войсками, лишь бы не сидеть тут, в тишине и уюте, а своими руками приближать разгром немцев. Его товарищи по дивизии, наверное, уже полками командуют. Сарафанов — тот вообще поди целой армией, а он, капитан Осипов, в Стокгольме бока пролеживает. Кому вообще нужна эта руда? Не сегодня-завтра наши танки войдут в Берлин, а он остается на обочине глотать пыль, поднимаемую гусеницами танков и сапогами пехоты.

Тоска.

И никакой надежды на перемены. «Глобус» дважды в неделю подтверждает прием информации по руде, значит, Москве нужна эта информация. А значит, сидеть Коле Осипову в Стокгольме до нашей победы, а может, и того дольше.

Кто знает?

Бизнес хирел.

«Говорящие будильники Неминена» уже не вызывали ажиотаж своей новизной. Их перестали покупать. Постепенно конкуренты оттерли Тиму Неминена и от подрядов в порту. Коля спокойно посмотрел и на это. Заказов становилось все меньше, работники стали один за другим увольняться. Колю и это не огорчило.

Он тосковал.

Анна была забыта. Наивная девушка вряд ли могла понять чувства советского офицера, а посему и встречаться с ней не имело смысла.

Стали кончаться деньги, но и это мало тревожило беспечную мордовскую душу.

Первое мая Коля решил отметить тем, что не стал вставать с постели. Время шло к полудню, а Коля лежал, глядя в потолок, и ему лень было даже вскипятить чай.

Ровно семь лет тому назад лежал он на широком брезентовом плаще посреди Среднерусской возвышенности, окруженный коровами и ранними шмелями, и в голове его шумела самогонка.

До чего же хорошо было до войны!

— Come on, come on! Bring it in! — звякнула колокольчиком входная дверь, и властный голос загудел в его мастерской.

Коля выглянул из спальни. В мастерскую входили три крепких элегантно одетых господина.

Двое волокли какой-то тяжелый ящик, третий, очевидно старший, подошел к просторному рабочему столу, отодвинул паяльники, детальки и пружины и скомандовал:

— Put on, gentlemen. Thanks. You may have a rest. Wait for me outside.

Двое закинули ящик на расчищенное посреди стола место и вышли на улицу. Оставшийся джентльмен снял шляпу и повернулся к Коле.

Штейн!

Коля обрадовался, но лишь на секунду. Следующей его мыслью было арестовать изменника родины Штейна, но он вспомнил, что оружия у него нет никакого, кроме молотков и отверток, а на улице Штейна ждут двое крепких ребят, которые будут волноваться…

— Олег Николаевич! — только и сказал Коля.

— Он! — радостно подтвердил Штейн и обнял Колю. — Как ты тут без меня? Рассказывай.

— А что рассказывать?

— Все. Начиная с того дня, как я ушел от тебя.

Коле очень хотелось рассказать именно все. Про задание Головина открыть секрет немецкой танковой брони, про то, как он провалил это задание и сейчас ничего хорошего для себя не ждал, про то, что дела в фирме с каждым днем идут все хуже, что ему не хочется заниматься бизнесом, а хочется на фронт, бить немцев. Особенно Коле хотелось рассказать про свою недавнюю поездку в Россию под видом немецкого коммерсанта, про свадьбу русской девушки и немецкого солдата и про разговор с председателем колхоза в Ирининых Ключах. Хотелось спросить того, кому он доверял и кого уважал: «Что же это, Олег Николаевич, сделалось с нашими советскими людьми? То ли наваждение на них нашло, то ли они дурманом опились, но никто не хочет защищать советскую власть, а если и есть такие люди, то я не встречал их. Полгода прожил на оккупированной территории, но ни одного партизана или подпольщика не встретил. Где же они все прячутся? Почему никак себя не проявляют?»