Читать книгу "Расеянство - Братья Швальнеры"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Вот. Разве это хорошо?
Мисима задумался.
–Может, это и не хорошо, а вот только для выживания такое вполне годится.
–А на работе как тебе твое новое мировоззрение помогает?
–Очень даже помогает. На работу не хожу пока платить не начнут.
–А уборочная в разгаре…
–Ну и что! Мне семью кормить надо!
–А разве так в трудные годы русские крестьяне беду преодолевали?
–Да плевать мне. Деньги мне надо.
–Скажи, – подумав, изрек директор. – А тебе никогда не бывает пусто в душе?
–Что Вы имеете в виду? – Мисима прекрасно понимал, о чем говорит директор, просто не хотел отвечать на неудобный вопрос, понимая уже, что явно проиграет в открытой дискуссии.
–Ну, не бывает такого чувства, чтобы недоставало чего-то, какая-то пустота внутри… Вроде делаешь все в соответствии с философией, а внутри чего-то недостает…
–Случается, – с тяжелым сердцем ответил Мисима.
–А знаешь, отчего все? Оттого, что ты несвойственную русскому человеку философию выбрал.
–У нее что, национальность есть?
–Есть! Представь себе, есть! Каждый человек потому и тогда счастлив на родной земле, что она ему силы дает, она его подпитывает, она открывает ему врата в счастье. Эта невидимая связь счастьем и зовется. Потому и эмигранты на чужбине всегда, как правило, одиноки и несчастливы. А ты, хоть здесь и живешь, а от земли своей оторваться стараешься, отрешиться. Да, с рациональной точки зрения я тебя понимаю, жить где-то стало легче. Но внутри-то все осталось на своих местах…
Директор говорил, а Мисима его уже не слушал. Он думал лишь о том, как его герой всю жизнь стремился доказать жизнеспособность самурайской культуры и какую трагедию понесла японская нация в результате утраты этой культурной независимости, постигшей ее с капитуляцией…
–Ну ладно, Анатолий Петрович, спасибо за беседу. Я гляжу, там разгрузили. Я пойду. Спасибо еще раз.
–Тебе спасибо, Николай. Подумай все же на досуге о моих словах. И заходи почаще.
Однажды Мисима смотрел телевизор. Его внимание привлекла трансляция гей-парада. Раньше он такого, разумеется, никогда не видел, да и о парадах слышал исключительно в контексте военной истории. А здесь толпы разрисованных и разодетых в причудливые костюмы людей всем своим видом не просто демонстрируют то, что ему, простому российскому обывателю (да еще и жителю глубинки) было в диковинку… да нет, какое там, просто неслыханно, да еще и гордятся этим и привлекают к себе всеобщее внимание!
По итогам просмотра впечатления переполняли его настолько, что он решился подойти за разъяснениями к Азэми – первому человеку, который находился с ним дома в эту минуту.
–Что же это? – пробормотал он.
–Где? – она лепила пельмени и не поднимала на него глаз.
–Ты посмотри, что по телику показывают…
–А что там показывают?
–Парад.
–Девятое мая, что ли?
–Да нет, другой.
–Какой? – голос Азэми был невозмутим, и это настораживало и пугало Мисиму.
–Ну этот… – он все не решался вслух произнести это слово, все боялся ошибиться в его произношении.
–Да какой?! – не выдержала томления Азэми.
–Гейский.
–А, – спокойно махнула она рукой.
–Что? – Мисиму удивила и взволновала такая реакция. На минуту ему показалось, что для нее это вовсе и не такая новость, как для него. – Ты так спокойна?
–А чего удивляться? Они сейчас сплошь и рядом. Ты Ваську Кузьмина помнишь?
–Какого Ваську?
–С которыми мы вместе в ПТУ поступали.
–Смутно.
–Да, неважно. Так вот он недавно в райцентре тоже такое дело замутить грозился.
–Да ладно?!
–Да. А что такое? Сейчас все это делают.
–Что все делают?
–Ну… обычное это дело сейчас.
–И с каких же пор оно обычное? Что-то ни мои родители, ни твои, ни наши друзья ничего такого не делали, насколько я помню!
–Ну так времена-то поменялись.
–И теперь… ты хочешь сказать… – он глотал слюну, настолько противоестественным казалось ему как то, что он минуту назад видел на экране, так и то, что он сейчас говорил своей жене. – Ты хочешь сказать, что это стало нормой?
–Ну а что плохого в том, чтобы по достоинству оценить красоту представителя твоего же пола?!
–Нет, красоту цени сколь хошь, а зачем же в койку-то?
–Ну это уж я не знаю. Это дело для меня сложное. Психика ведь у людей разная…
–Да уж разная…
–А ты чего так волнуешься?
–Да ничего.
–Да я же вижу, что извелся весь!
–Ничего я не извелся. Просто… Раньше вот сажали за это.
–Э, – снова махнула рукой Азэми, рассыпая по столу муку. – Раньше и за спекуляцию вон тоже сажали. А сейчас все торгуют и ничего. И за самогон сажали. А твой Михалыч чет поганец все на свободе.
Мисима понял, что продолжать с этой невежественной женщиной столь щепетильный диалог было по меньшей мере ошибкой и отправился за разъяснениями к своему учителю – Кэзуки.
–Что же это?! – вопрошал он, пока тот давился свежевыгнанной брагой и занюхивал ее рукавом.
–Чего?
–Гей-парады какие-то проводят…
–Ты только очнулся? Уж давно проводят.
–А зачем?
–Чтобы потребовать равенства прав. Чтобы не приходилось таким людям скрывать свою ориентацию под страхом потерять работу или общественное доверие, чтоб пальцем не тыкали.
–А зачем?
–Что зачем?
–Зачем им права? Это же плохо. От этого лечиться надо, избавляться.
–Да? – хмыкнул Кэзуки.
–А что? – в его смешке Мисима услышал некий сарказм.
–А то, что не твой ли Мисима в массовую культуру ввел образ гомосексуализма в таких масштабах, о которых раньше никто и не помышлял?
–Ты что имеешь в виду?!
–А то, что «Исповедь маски» – это и есть столп мирового гомосексуализма и педерастии, изменивший отношение к этому во всем мире. С отрицательного на положительное.
–Да ладно?
–Так ты же его за собой повсюду таскаешь!
–Ну я думал, там не про это.
–А про что же?
–Про красоту мужскую. Про эстетику. Про культуру спорта.
–Культурой спорта он как раз позже увлекся основательно, после кругосветного путешествия. А начинал именно с этого. Видишь ли, традиционное японское общество – да как и все европейское общество, в целом, страдало чрезмерной закрепощенностью. Школы даже были раздельные – для мальчиков и для девочек. Понятное дело, что в такой антипедагогической обстановке начинал зарождаться гомосексуализм. И Мисима, в свою очередь, обнаруживая всю отрицательную сторону данного явления, приковал к нему внимание читательской аудитории.
–Это как?
–Ну, «исповедью».
–А что сказать-то хотел?
–А то, что дальше так нельзя. Если с этим не бороться, то род человеческий вымрет…
Задумался Мисима.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Расеянство - Братья Швальнеры», после закрытия браузера.
