Читать книгу "Американская грязь - Дженин Камминс"

– То есть в Ногалесе? – спросил Лоренсо.

Лидия кивнула. Возможно, он почувствует себя перед ней в долгу. Но даже если нет, понаблюдать за его реакцией – тоже ценно. Лоренсо поблек. Пропали улыбка и надменная поза. Он сел прямо и прокашлялся. Плечи машинально опустились, и теперь Лидия была уверена: Лоренсо не ломал комедию. Он действительно испугался.

– Откуда ты это знаешь?

– Я видела их граффити.

С этими словами она присела на подлокотник противоположного дивана, понимая, что мужчины за кухонной стойкой внимательно следят за их разговором. В руках они по-прежнему держали карты.

– Далеко?

– В нескольких кварталах отсюда, – ответила Лидия, а потом обратилась к Луке: – Почему бы тебе не заглянуть к девочкам? Посмотри, чем там занят Бето.

Мальчик рванул в комнату, где все они спали прошлой ночью. Лидия вновь повернулась к Лоренсо.

– Будешь омлет? – спросила она.

Пока две женщины готовили, Соледад ускользнула на улицу. В квартире, которая для пятерых человек казалась вполне просторной, с появлением еще четверых стало слишком тесно, в особенности из-за мерзкого Лоренсо.

Они находились в западной части города, всего в нескольких шагах от границы. Соледад принялась бродить туда-сюда по холму, разглядывая огороженную забором пустоту. Граница выглядела искусственной: пустыню разрезала какая-то произвольная линия, которую с юга подпирал постоянно растущий город. На той стороне Соледад почти ничего не разглядела; может, там ничего и не было, а может, все пряталось за изгибами и складками ландшафта. Поднявшись на холм в третий раз, она решила пройти чуть дальше и вскоре обнаружила удивительное место, где земля неожиданно начинала дыбиться. Вдоль проезжей части тянулась узкая полоса земли с искусственной насыпью, по форме напоминавшей трап. Из-за того что пограничная линия резко ныряла под откос, а дорога продолжалась на том же уровне, гребень насыпи слегка переваливался через забор. Соледад взошла по трапу, и ее сердце взмыло к небесам, как птица. Тут можно было просто перепрыгнуть. Уйдя по щебенчатому гребню чуть дальше, девочка выбралась туда, где в землю вгрызался красный ржавый забор, обхватила руками толстые металлические столбы, подтянулась и наконец ясно поняла, что вся эта конструкция была просто психологическим барьером, а перейти границу мешали современные технологии. По ту сторону по иззубренной земле тянулась грунтовая дорога. Она была гладко обкатана тяжелыми шинами фургонов пограничной службы. Самих пограничников Соледад не видела, но ощущала их незримое присутствие – в нескончаемом гуле электронных приборов, возвышавшихся на подпорках по всему обозримому периметру. Что это были за приборы, девочка не знала, – может, камеры, или сенсоры, или динамики, – но чувствовала: ее визит не остался незамеченным. Просунув ладонь сквозь отверстие в заборе, она пошевелила пальцами. Ее рука только что побывала на севере. Потом девочка подтянулась повыше и сплюнула через край. Прямо в грязь. Просто чтобы оставить в американской грязи хотя бы частичку себя.

29

На кухне не оказалось ножа, поэтому, чтобы нарезать лук и авокадо, Лидия одолжила у одного из мужчин мачете. В одном из шкафчиков обнаружилась упаковка одноразовых тарелок, но приборов не было, и всем пришлось загребать омлет кусочками тортильи. Лоренсо выглядел задумчиво.

– Тебе нужно побольше есть, – заметила Лидия, когда тот вернул на кухню едва тронутую тарелку с едой. – Если собираешься в пустыню, нужны калории.

Одна его рука свободно висела вдоль туловища, глаза внимательно изучали ее лицо. Казалось, парень растерялся. Тогда Лидия взяла его тарелку и подложила еще ложку омлета и ломтик авокадо.

– Вот, держи, – сказала она. – Хочешь банан?

Упершись локтями в кухонную стойку, он поковырял уголок тортильи и в конце концов откусил. И промямлил с набитым ртом:

– С чего ты вдруг такая добрая?

Собрав пустую посуду, которая осталась после других мужчин, Лидия выбрала для себя банан из общей связки. Надломила макушку и стала снимать кожуру.

– Я знаю, каково это – постоянно от них убегать, – объяснила она. – Знаю, что значит все время бояться.

Остаток дня прошел в мучительном томлении. Лидия пыталась разговорить двух приятелей, но те оказались нелюдимыми и почти весь день провели за игрой в карты, порой бормоча что-то с незнакомым акцентом. В итоге Лидия сдалась. Да и к чему все это, с другой-то стороны? Если они и правда плохие люди, которые ее узнали и намереваются вручить картелю в обмен на кругленькую сумму, очень скоро это станет ясно.

Спать они легли рано, надеясь перед отправлением отдохнуть про запас. Лидия, сестры и мальчики остались в той же комнате, что и прошлой ночью. К ним присоединилась Марисоль, и они сложили все вещи под дверью в общую кучу. Кое-кто свернулся калачиком в углу, другие лежали, подоткнув под голову джинсы. Ребека закинула руку на Луку, словно тот был плюшевым мишкой, и оба заснули, легонько похрапывая. Бето спал с открытым ртом, раскинувшись на спине в форме буквы «Х». Двое мужчин-приятелей заняли вторую спальню, а Лоренсо устроился на диване.

Луке приснился глубокий каменный колодец. На дне лежали шестнадцать членов его семьи, изрешеченные пулями. Он знал об этом не потому, что заглядывал внутрь, – на самом деле всякий раз, когда ему снился этот колодец, мальчик обходил его стороной, – но потому, что слышал, как они переговариваются между собой. Слышал отзвуки смеха и какой-то оживленной беседы. Слышал, как Папи рассказывает Йенифер и тете Йеми анекдоты. Как дядя Алекс понарошку борется с Адрианом, как визжат и хихикают его кузены, когда их щекочет отец. Где-то под общим гулом послышалось негромкое ворчание бабушки, которая, как теперь вдруг понял Лука, ворчала не потому, что ей нравилось поучать других, а потому, что только так она умела поддерживать с ними контакт. И эта мысль доказывала, что все происходит в действительности. Ни о чем таком мальчик раньше не задумывался, пока abuela была еще жива. А значит, рассуждал он, все они и правда находятся там. В колодце. Как же ему хотелось спуститься. Просто побыть с ними рядом. Он знал, что на дне стоит святая вода: она даровала жизнь и утоляла любую жажду, она вернула всех его родных. Поэтому-то Лука и решился наконец отправиться вниз, оставив позади все страхи и сомнения. Но, когда он подошел к колодцу, голоса и смех неожиданно стихли. Во мраке подземных глубин теперь разносилось лишь эхо незримых капель и струй. Тогда мальчик потянул за веревку. Подумал, что поднимет ведро и спустится на нем. И все они вновь будут вместе. Но по запаху сразу стало ясно: что-то не так. Ведро едва показалось из черноты, а мальчик уже знал, что в нем было: гниль. Вытащив его на свет, Лука увидел месиво из плоти. Пальцы, глазные яблоки, зубы.

Папина мочка, локон волос Йенифер. Все плавало в протухшей кровяной жиже.

Очнувшись от кошмара, Лука почувствовал, как в груди стучит сердце, но особого страха не испытал. Точнее, испытал, но ничуть не сильнее обычного. В основном он ощущал раздражение, потому что спавший рядом Бето сильно напукал. Пока тот выпускал очередной поток газов, Лука моргал, утопая в облаке зловония. До чего же приятный был сон, пока не появился запах. «Папи», – позвал мальчик в темноту, а затем перевернулся на другой бок и прикрыл нос рукавом.