Читать книгу "Американская грязь - Дженин Камминс"

В дверях одного из домов стояла какая-то старушка; дождавшись, когда мать с сыном подойдут поближе, она спросила:

– ¿Fruta, pan, leche, huevos?[114]

Не супермаркет, но, возможно, кое-что получше: одинокая пожилая женщина, установившая прилавок с самыми простыми продуктами в полутьме собственной гостиной. Лидия перешагнула порог, но то и дело выглядывала на улицу через распахнутую дверь. Они купили яйца, тортильи, лук, одно авокадо и кое-какие фрукты.

– Вы продаете шляпы? – спросила Лидия.

– Шляпы? – удивилась женщина и покачала головой.

– Может, шарф? Что-то, чтобы прикрыть голову?

– Нет. Lo siento. Извините.

– Ничего страшного. Спасибо.

– Погоди! – Вдруг хозяйка щелкнула пальцами и, просеменила на кухню.

Вернулась она с голубым кухонным полотенцем, разрисованным цветами и колибри. Представив его во всей красе, словно бутылку дорогого вина, она ткнула себе в макушку – можно, мол, носить на голове.

– Сколько стоит?

– Cien pesos[115].

Лидия кивнула и завязала полотенце, как платок.

– А что насчет него? – Женщина указала подбородком на Луку.

Лидия в растерянности посмотрела на сына.

– Переходите? – спросила женщина, теперь указывая подбородком в сторону границы.

– Да, переходим, – призналась Лидия после короткой паузы.

– Нужно пальто. Иначе совсем замерзнет.

– У него есть толстовка и теплая куртка.

– Погоди, – велела хозяйка и снова скрылась на кухне.

Было слышно, как она хлопает дверцами шкафчиков и перекладывает с места на место вещи; наконец она выволокла какую-то коробку. Когда шум улегся, Лука хихикнул, но Лидия слишком нервничала и не смогла присоединиться к сыну. Ей приходилось следить сразу за двумя проходами – на улицу и на кухню. Вскоре женщина вернулась с охапкой голубой шерсти, которую затем разложила на прилавке, поделив на два предмета: шапку и шарф. Для Луки они, пожалуй, были великоваты, но материал был плотный и очень теплый. Пощупав пряжу кончиками пальцев, Лидия кивнула.

– Сколько?

– Un regalito. – Женщина отмахнулась. – Para la suerte[116].

Они возвращались быстрым шагом и старались все время быть начеку. Каждое окно, каждая дверь могла оказаться ловушкой. Чтобы немного успокоиться, Лидия считала про себя шаги. Лука нес яйца и тортильи. Она – овощи и фрукты. В какой-то момент ее мысли устремились к Марисоль, такой доброй и печальной с виду женщине. Даже несмотря на страх, Лидия была готова устыдиться, оттого что так неожиданно оставила ее совсем одну. Марисоль за ними не пошла и не попыталась увести в другом направлении, а значит, скорее всего, не была подлой притворщицей. Вероятно, она была именно той, кем и представлялась: депортированной матерью, готовой на все, лишь бы только снова оказаться со своими дочерями в Калифорнии. Увидев дом, в котором располагалась их квартира, Лидия задержала дыхание. Оглянулась по сторонам: чуть поодаль за ними следовала одинокая машина. Только после того, как та неторопливо проехала мимо, Лидия смогла наконец выдохнуть; сидевшая внутри пожилая пара помахала им в знак приветствия.

– Господи, спасибо Тебе! – сказала она вслух, шагнув с улицы на лестничную площадку.

Затворив за собой парадную дверь, Лидия прислонилась к ней спиной и немного отдышалась, после чего вместе с сыном зашла в квартиру и стала спускаться по ступенькам в прихожую. Из глубины доносились голоса и смех; воздух был влажный, согретый дыханием постояльцев. Поставив ногу на последнюю ступеньку, Лидия выронила пакет с продуктами.

– Сюрприз!

На черном кожаном диване сидел Лоренсо.

Ответить женщина смогла не сразу. Из раскрытого пакета выкатилось авокадо. Наконец, переборов испуганную немоту, Лидия открыла рот.

– Что ты тут делаешь? – спросила она, поднимая с пола авокадо.

– То же, что и ты. Еду на север.

Авокадо в ее руке казался почти нереальным, словно предметом натюрморта.

– Но как ты нас нашел?

– Слышь, подруга, ты себе не льсти. Искал я не вас, а Шакала. Приезжаю, а тут такой сюрприз – горяченькие близняшки.

Марисоль расхаживала по кухне со стаканом воды; мужчины играли в карты за кухонной стойкой. Лидия встала напротив Лоренсо, который растянулся на диване.

– Короче, это лучший койот Ногалеса, – продолжал тот. – Ты что, думала, никто про него не знает?

– То есть ты не… – Лидия не знала, как закончить это предложение, поэтому не стала даже пытаться; мысль так и осталась висеть в воздухе.

На парне теперь были черные шорты, его кожа посмуглела, но в целом выглядел он как раньше: бриллиантовые сережки-гвоздики и кепка с плоским козырьком – чуть полинявшая от солнца, но по-прежнему чистая. Для мигранта у него были невероятно белые носки, но дорогие кроссовки уже заметно поизносились. Вдруг он выпрямился и свесил ноги на пол.

– Слушай, я понимаю, что тебе не нравится моя компания, и, честно говоря, мне насрать. Но клянусь, я никого специально не искал. С «Лос-Хардинерос» и прочей хренью покончено. Я завязал.

На мгновение Лидия всмотрелась в его лицо. Правда заключалась в том, что ничего поделать она не могла – ни с граффити, сообщавшем о визите Хавьера, ни с Лоренсо, который отравлял воздух одним только своим присутствием, ни с собственной болезненной подозрительностью в отношении всякого нового человека: будь то Марисоль, которая вышла из кухни, чтобы разгрузить продукты, или мужчины-картежники, или Лоренсо, сидевший на диване с самодовольной ухмылочкой. Все они представляли для нее потенциальную угрозу. Каждый из них мог, дождавшись ночи, перерезать горло спящему Луке. Но пока что этого не случилось. Возможно, и не случится. Лидия потерла ладонями бедра. Кто знает, может, это просто совпадение, что он тоже оказался здесь. Как и само граффити.

– Что ж, ладно, – заключила она.

– Así que tranquila[117].

Снова вглядевшись в его черты, Лидия сказала:

– Но если это правда, если ты действительно завязал… – Ей пришлось взять небольшую паузу, чтобы подобрать нужные слова. – То я должна тебе кое о чем рассказать.

– Да? И о чем же?

– «Лос-Хардинерос» здесь.

Лидия сообщила это с расчетом, что так ей удастся что-нибудь выведать.