Читать книгу "Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик"

– Какая замечательная новость! Когда?

– Не позже ноября, полагаю.

Гуго повалил Махелт на себя, нежно поцеловал и ненадолго забыл о своих заботах и тревогах, воздавая должное жене.

* * *

Утром Махелт навестила Иду, которая, как обычно, дремала у огня. В последнее время она ела, как птичка, но сейчас заметно оживилась, и глаза ее сверкали.

– Ты слышала новость о моем сыне, моем Уильяме?! – воскликнула она. – Его освободят!

– Да, матушка, я слышала, – обняла свекровь Махелт.

– Надеюсь, он скоро навестит нас. Мне не терпится его увидеть.

– Несомненно навестит, – дипломатично ответила Махелт.

– Разумеется, сначала он должен повидать жену и короля.

На этот раз Махелт промолчала.

– Ох уж эти мужчины и их дурацкая политика! – фыркнула Ида. – Дерутся, как петушки, за место на верху мусорной кучи.

Она взяла свое вышивание и принялась за дело. Махелт наблюдала за проворными пальцами Иды. Иногда ей казалось, что свекровь растеряла все мозги, пока шила, и шитье – единственное, о чем она теперь способна здраво рассуждать.

– Ральфа должны скоро освободить. – Махелт начала перебирать шелковые нитки в рабочей корзинке Иды, проверяя, не заканчиваются ли у нее какие-нибудь цвета. – Сколько можно держать его в плену?

Ида перестала шить.

– Я не забыла о Ральфе. – Ее голос внезапно стал резким. – Я молюсь о нем, как молюсь обо всех своих детях. И всем сердцем желаю, чтобы моих сыновей освободили вместе, но, поскольку этому не бывать, разве не лучше радоваться за одного, чем плакать о другом… По крайней мере, сегодня.

– Конечно, матушка, простите, – согласилась Махелт, но невольно задумалась, что было бы, если бы все повернулось иначе и Ральфа освободили, а Длинный Меч остался пленником.

Ида уснула над вышиванием, и Махелт подошла к окну, чтобы выглянуть в сад. Она хотела поговорить с садовником насчет того, чтобы посадить такие же розы, как в поместье ее отца в Кавершеме, с их чудесным ароматом и лепестками цвета земляники и топленых сливок. Ее размышления прервала Орлоция, горничная Иды, которая на цыпочках пересекла комнату и шепотом обратилась к Махелт:

– Мадам, прибыл ваш брат.

Махелт нахмурилась. Она не ожидала гостей.

– Который?

– Лорд Уильям, мадам.

Махелт была удивлена. Что Уилл делает во Фрамлингеме, когда должен быть с их отцом или разъезжать по делам графства? К тому же его жена должна родить со дня на день… Возможно, уже родила. У нее засосало под ложечкой.

– Где он?

– В ваших покоях, мадам.

Что-то в голосе Орлоции заставило Махелт подумать, что случилось нечто ужасное. Не став будить Иду, она выбежала из комнаты.

Уилл сидел на маленькой скамье спиной к огню, закрыв лицо руками.

– Уилл? – Внезапно она очень испугалась и потому почти разозлилась.

Брат не должен так себя вести. Это неправильно!

Уилл выпрямился и опустил руки.

– Закрой дверь и убедись, что никто не подслушивает, – сказал он надтреснутым голосом.

Махелт закрыла дверь и подошла к занавеске между гостиной и спальней, чтобы проверить, не прячутся ли за ней служанки. Ее подташнивало.

– Что случилось? – повторила она. – Расскажи!

Уилл сглотнул раз, другой и покачал головой.

– Ладно, пойду принесу тебе выпить. – Махелт повернулась к двери, но брат протянул руку, чтобы ее остановить.

– Нет, просто… просто дай мне перевести дух.

Она вернулась и села рядом с ним на скамью, испытывая неподдельный ужас. Что, если отец опять заболел? Что, если приключилось несчастье с ее матерью, братом или сестрой?

– Не торопись, – сказала Махелт как ради него, так и ради себя.

– Дело… – Уилл покачал головой, и его чуть не вырвало. – Дело в жизни моего нерожденного ребенка и моей жены… света моей жизни.

– Что? – Махелт в ужасе глядела на него. Вопросы мелькали у нее в голове, но так быстро, что она не успевала их задать.

– Элис мертва! – Уилл начал хрипло, надрывно рыдать.

Потрясенная тем, что ее властный брат разваливается на части у нее на глазах, Махелт попыталась обнять его, но Уилл оттолкнул ее, позволив только гладить себя по спине. Господь милосердный, должно быть, Элис умерла родами. Махелт старалась не думать о новой жизни, растущей в ее утробе, как будто сравнение могло причинить вред.

Уилл потер лицо ладонями.

– Моя жена, мой сын, мое будущее… – Его голос был полон горечи. – Зарезаны убийцами Иоанна в самом сердце дома, где они должны были быть в безопасности.

Махелт глядела на брата, открыв рот:

– Зарезаны?

– Их бросили умирать в луже собственной крови. Кто-то убил их, а охрана в Пембруке настолько ненадежна, что убийца благополучно бежал. Элис находилась на попечении наших родителей, и они не защитили ее. Они закрывали глаза на угрозу. Иоанн намерен нас уничтожить, изнутри и снаружи. – Спина Уилла содрогалась под ее ладонью.

– Как ты можешь так говорить? – Махелт была потрясена, что он отзывается об отце и матери подобным образом. Вся ситуация была невозможной, немыслимой. – Мама и папа всегда настороже. Ты расстроен и что-то напутал.

– Ничего я не напутал! Я видел их тела.

Уилл раскрыл сжатый кулак и показал сестре маленький вышитый цветок.

– Со свадебного платья Элис, – хрипло пояснил он. – В тот день они не были настороже. Ты можешь оправдывать их сколько угодно, но этому нет оправдания!

Махелт ощутила пустоту внутри.

– Откуда ты знаешь, что убийцу подослал Иоанн?

– А кто еще? – оскалился Уилл. – Кто еще мог совершить подобное или желать навредить нашей семье таким образом? Он не простил и не забыл, как мой отец унизил его в Ирландии. Ты не знаешь и половины того, что творилось при дворе, когда мы с Ричардом были в его власти. Он нас всех уничтожит. Ричард спрятался от него в Нормандии, но остальным не спастись.

Слова Уилла, его тон заставили Махелт прижать руку к утробе. Хотелось убежать, отыскать сыновей и убедиться, что они в безопасности. Если кто-то смог совершить подобное с Элис в самом сердце семейного очага, опасность грозит любому.

– Ты не можешь винить нашу мать и отца, – повторила Махелт.

Уилл пропустил ее слова мимо ушей.

– Они были моей радостью и гордостью, – произнес он надтреснутым голосом. – Благодаря им моя жизнь имела смысл. Теперь я должен жить с этим горем и влачить жалкое существование, пока не присоединюсь к ним в могиле.

Плечи Уилла задрожали, он снова зарыдал. Но на этот раз позволил Махелт заключить его в объятия: ее старший брат, с которым она ожесточенно сражалась в детстве. Никто из них не сдавался, не отступал ни на шаг, но сейчас Махелт ощутила всепоглощающий прилив материнской любви и жалости. Она не стала его утешать, но позволила выплакаться, пока буря не стихла и Уилл не смог поднять голову. Она подала ему салфетку, чтобы промокнуть лицо, и налила кубок вина из прикроватного графина. Это было каплей в море, но ей казалось, что она помогает.