Читать книгу "Ради милости короля - Элизабет Чедвик"

Замок Фрамлингем, Суффолк, октябрь 1173 года

Роджер Биго проснулся и резко сел, глотая воздух. Его сердце учащенно билось, и, хотя сквозь раздвинутый полог виднелась спальня с пятнами утреннего солнца, перед его внутренним взором горели яркие образы битвы. Роджер слышал скрежет клинка о клинок и глухой стук булавы о щит. Чувствовал, как меч впивается в плоть, и видел, как кровь хлещет алыми струями, блестящими, словно шелковые ленты.

– О боже!.. – Роджер содрогнулся и опустил голову, его волосы упали на лоб потными прядями цвета отмытого морскими приливами песка.

Через мгновение он собрался с духом, сбросил правой рукой одеяло и подошел к окну. Сжимая в кулак перевязанную левую кисть, он приветствовал жгучую боль, подобно кающемуся грешнику, находящему утешение в бичевании. Рана была неопасна, но у основания трех пальцев навсегда останется шрам. Нанесший ее вражеский солдат был мертв, но это не радовало Роджера. Убивай – или будешь убитым. Слишком много его людей пало вчера. Отец назвал его бесполезным, но он так говорил слишком часто, чтобы Роджер чувствовал нечто большее, нежели легкую обиду. На самом деле его огорчала бессмысленная смерть добрых солдат. Неприятель был слишком многочислен, а ресурсы Роджера – недостаточными для поставленной задачи. Он посмотрел на стиснутый кулак. Прольется море крови, прежде чем его отец умерит амбиции.

Судя по яркому свету Роджер пропустил мессу. Мачеха охотно выбранит его за опоздание и заметит отцу что его наследнику когда придет время, нельзя будет доверить даже навозную кучу, не говоря уже о графстве Норфолк. А затем со значением посмотрит на собственного старшего сына, несносного Гуона, как будто тот – ответ на всеобщие молитвы, а не вздорный и невоспитанный подросток.

Двор замка Фрамлингем был заполонен шатрами и навесами. Их поставили наемники Роберта Бомона, графа Лестера, – разношерстный сброд, который он набрал в полях и городах, канавах, ткацких цехах и доках по пути из Фландрии в Англию. Судя по толпам во внутреннем и внешнем дворах, мало кто отправился на мессу. «Саранча», – с отвращением подумал Роджер. Присоединившись к мятежу против короля Генриха, дав пристанище и оказав поддержку графу Лестеру, его отец призвал на головы своих близких все казни египетские. План заключался в том, чтобы свергнуть короля и возвести на трон его восемнадцатилетнего сына Генриха – самовлюбленного мальчишку, которым легко смогут вертеть люди, искушенные в манипуляциях и интригах. Отец Роджера не питал любви к королю, сурово пресекшему его поползновения править всей Восточной Англией. Генрих конфисковал его замок в Уолтоне и построил мощную королевскую крепость в Орфорде, чтобы ослабить хватку Норфолков на этой части побережья. Вдобавок на строительство Орфорда пошли штрафы за участие в мятеже.

Отвернувшись от окна, Роджер одной рукой умылся из кувшина, стоявшего у кровати. Поскольку большой палец и кончики остальных пальцев перевязанной руки оставались свободными, он сумел одеться без помощи слуги. Еще в раннем детстве, ощущая острую потребность в независимости, он научился завязывать свои брэ[1]и отказался от посторонней помощи в подобных обстоятельствах.

Открыв сундук с плащами, Роджер прищурился, поскольку сразу заметил пропажу своего лучшего плаща с серебряным галуном. Несложно было догадаться, куда тот подевался. Роджер набросил на плечи повседневную накидку из простого зеленого твила[2], и его глаза вспыхнули при виде сундука с оружием у стены. Вчера вечером он прислонил к сундуку свой меч в ножнах, чтобы осмотреть и почистить его, прежде чем убрать на хранение, но теперь меч исчез. Раздражение Роджера тут же перешло в неподдельную ярость. Меч был подарен дядей Обри, графом Оксфордом, в честь посвящения Роджера в рыцари. На этот раз гаденыш зашел слишком далеко.

Стиснув зубы, Роджер выбежал из спальни и целеустремленно зашагал в часовню, примыкающую к залу, где только что закончилась месса. Прихожане покидали церковь, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей. Роджер спрятался за колонной, дожидаясь, когда отец пройдет мимо, беседуя с Робертом, графом Лестером. Они представляли собой нелепую пару: высокий, стройный Лестер с его природной грацией и добродушием и отец Роджера, ходивший сжимая кулаки, подобно моряку, направляющемуся с корабля в пивную. Его красная котта[3]едва не лопалась на брюхе, волосы свисали сальными прядями цвета мокрого пепла.

Мачеха Роджера Гундреда шла следом с Петрониллой, графиней Лестер. Женщины мило кивали друг другу и улыбались губами, но не глазами. Хотя они и были союзницами, но друг друга недолюбливали, поскольку не обладали навыками общения, на которых строится дружба. К тому же Гундреда не выносила высокомерия Петрониллы.

Когда они прошли, перед ищущим взглядом Роджера мелькнула лазурная ткань и сверкнул серебряный галун – его единокровный брат Гуон с важным видом вышел из часовни, сжимая узкой ладонью подростка рукоять доброго меча, обтянутую оленьей кожей. Чуть позади него тащился младший брат Уилл, исполняя привычную роль безвольной тени.

Роджер приблизился, схватил брата и развернул, прижав к колонне.

– Неужели у тебя нет ничего своего, коли ты вынужден прибегать к воровству? – прошипел он. – Я много раз говорил, чтобы ты держался подальше от моих сундуков!

Придушив юнца здоровой рукой, Роджер другой расстегнул портупею, быстро дернув застежку и пряжку.

Верхняя губа Гуона, подернутая пушком, презрительно изогнулась, хотя глаза забегали от страха. Роджер заметил обе эмоции и надавил сильнее.

– Полагаю, ты хотел пройтись перед милордом Лестером и похвастаться мечом, который тебе еще рано носить?

– Я ношу его лучше, чем ты! – с напускной храбростью прохрипел юнец. – Ты мягкотелый трус. Так говорит наш отец.

Роджер ослабил хватку, но только чтобы зацепить лодыжки Гуона ногой и швырнуть его на пол. Встав над единокровным братом, натянул украденный плащ ему на голову.

– В следующий раз наденешь его на свои похороны, – задыхаясь от гнева, пообещал он, – и мой меч будет торчать в твоем сердце!