Читать книгу "Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!» - Наталья Пронина"

Таковы, подчеркивает исследователь, были основные причины, вызвавшие Крестовые походы, главным организатором коих выступила Римская церковь. Возглавляя это «богоугодное движение», папство рассчитывало еще раз воочию доказать, что политическое главенство и реальная власть над всей Западной Европой принадлежит именно римскому понтифику, а не германскому императору, с коим папы пребывали тогда в жесткой многолетней ссоре, и даже отлучили от церкви императора Генриха IV[45].

Непосредственным же толчком к организации Первого похода явилось следующее. В конце XI столетия одновременно с Малой Азией турки-сельджуки стали быстро завоевывать Сирию и Палестину. В 1071 году ими был захвачен Иерусалим, до этого находившийся под властью арабского халифата Фатимидов (окончательно сельджуки утвердились там к концу 70-х годов). В связи с этим историк С.Г. Лозинский пишет, что, пока Палестина оставалась во власти арабов, склонных к веротерпимости, с христианских пилигримов, отправлявшихся на поклонение Иерусалимским святыням, взималась только небольшая подать. Но как только в 1084 году власть над Землей обетованной захватили турки-мусульмане, пробиваться к Гробу Господню европейцам стало значительно сложнее, начались нападения и побоища. Дошло до того, что в порядке самозащиты богомольцы стали собираться в группы сотнями, а то и тысячами человек и появлялись у стен Иерусалима теперь уже только хорошо вооруженными отрядами. Вот этим и воспользовался в 1095 году папа Урбан II, официально объявляя о созыве Первого крестового похода во имя освобождения Святой земли[46].

Вместе с тем здесь необходимо сказать, что другой исследователь, М.А. Заборов, высказывал по этому поводу несколько иное мнение. Так, он писал, что уже много веков после непосредственного начала крестоносного движения западные хронисты «измыслили различные легенды о гонениях сельджуков на христиан в восточных странах, о поругании «язычниками» христианских святынь, преследованиях паломников, направлявшихся в Иерусалим. Историки последующих столетий подхватили эти легенды, разукрасили их всевозможными подробностями. В результате получилось так, что на протяжении девяти с лишним столетий многочисленные авторы «историй» Крестовых походов один за другим твердили, что именно сельджукское завоевание Ближнего Востока послужило причиной или, по крайней мере, непосредственной причиной «вооруженного паломничества» к Иерусалиму, предпринятого Западом с конца XI века: сельджуки-де создали угрозу для христианства, и это потребовало военного вмешательства благочестивых католиков, предводительствуемых папством. Подобные представления о причинах Крестовых походов распространены и поныне…»[47]

И с этим жестким замечанием трудно не согласиться. Ибо на протяжении предшествующего изложения внимательный читатель, думается, уже хорошо мог убедиться, что было главным в политике Римской церкви, какие широчайшие захватнически-экспансионистские замыслы ставила она перед собой, неизменно подчиняя этим замыслам каждый свой политический шаг. То же случилось и с организацией Первого общекатолического крестового похода. Благочестивая идея «защиты христианства» от притеснений «неверных» во многом изначально была лишь фикцией, чисто внешним прикрытием потаенно-агрессивных целей Ватикана в отношении Византии и всего Ближнего Востока. Это подтверждают, указывает тот же автор, и новейшие исторические исследования. Завоевавшим Сирию и Палестину сельджукам (как и их предшественникам — арабам) вовсе не была свойственна фанатическая религиозная нетерпимость. Положение христианского населения, подпавшего под власть тюркских завоевателей, в религиозном отношении не изменилось к худшему. По отношению к иноверцам сельджуки проводили лояльную политику, установившуюся еще во времена арабского господства. Захваченная в 1084 году Антиохия оставалась резиденцией православного патриарха. Другому православному патриарху было разрешено жить в Иерусалиме. Никаких серьезных стеснений непосредственно в делах веры сельджуки не чинили. Касательно же западных паломников, то они по-прежнему могли беспрепятственно посещать Иерусалим, не подвергаясь оскорблениям со стороны сельджуков. С них только взимали определенную мзду за посещение Святого города. Но, однако, точно так же, указывает исследователь, и в Константинополе пилигримы должны были платить налог византийским властям. Следовательно, в этом тоже невозможно усматривать признак религиозной нетерпимости сельджуков. Таким образом, рассказы хронистов о «страданиях христиан» на Ближнем Востоке — «все в значительной мере досужие выдумки более поздних западных писателей. Они умышленно сеяли слухи о всякого рода злодеяниях сельджуков против христиан, делая это в чисто политических целях — для того, чтобы рассказами об угрозе христианским святыням со стороны «неверных» содействовать притоку новых контингентов с Запада»[48].

Итак, пользуясь быстро развивающимся военным наступлением сельджуков, папа Урбан II не только воскресил план похода на Восток под предлогом защиты христианства, но и значительно дополнил, расширил захватнический замысел своего предшественника Григория VII, разработал его детально. Отныне нуждающейся в «защите» Запада объявлялась уже не только Византия, но и все Восточное Средиземноморье. Иными словами, все эти земли должны были стать объектом эксплуатации Римско-католической церкви[49]. Момент для реализации этого плана Урбан выбрал весьма выгодный.

Против власти Византии восстали подчиненные ей земли Болгарии. Почти одновременно с этим во Фракию снова вторглась печенежская орда. В 1088 году печенеги нанесли императору Алексею Комнину тяжелейшее поражение при Силистре, разорили крупные византийские города Адрианополь и Филиппополь, подступили к стенам столицы. Наконец, в этот же момент непосредственная угроза Константинополю надвинулась и с другой стороны — со стороны сельджуков. Эмир Чаха, захватив много островов в Эгейском море, послал к Константинополю свой флот и, кроме того, начал переговоры с печенегами. Был выработан план совместного наступления. Таким образом, древняя столица Восточно-Римской империи действительно оказалась в огненном кольце[50]. Вот именно в этот наиболее критический для Византии момент, писала позднее дочь императора Алексея Комнина, Анна Комнина, крупнейший византийский историк, когда дела империи «как на море, так и на суше были в слишком худом положении, тем более что жестокая зима 1090/1091 года заперла все выходы так, что от сугробов снега нельзя было даже отворить дверей из домов»[51], папство, как и полтора десятка лет назад, при Григории VII, снова предприняло попытку оказать нажим на православных греков, прикрываясь елейными фразами о «братской помощи». Послы Урбана II, прибывшие в Константинополь в 1088 году, сделали Алексею I заявление о том, что в Византии якобы принуждали католиков осуществлять богослужение по греко-православному обряду.