Читать книгу "Приключения Никтошки - Лёня Герзон"

– Дорогие мои! Голубушки! – кричал из другого окна доктор Таблеткин, выскочивший из постели в одной пижаме. – Конечно же, Знайка сейчас же уничтожит свою дурацкую книжку! И как это я недосмотрел и позволил ему ее напечатать! У него наверняка поднялась высокая температура, и он сделал это в бреду. Сейчас же дам ему касторки и пропишу курс уколов!

По счастью, дело кончилось миром. Знайка послал Напильника и Молотка, которые на машине объехали библиотеки и книжные магазины города и изъяли злосчастное произведение. Удовлетворенные демонстрантки разорвали все экземпляры в клочки и разошлись по домам. Некоторые даже извинялись, что наделали столько шума.

– В следующий раз приходите сразу ко мне, незачем устраивать демонстрации, – на прощанье сказал Знайка Пудельке и тут же пожалел об этих словах.

– Надеюсь, что следующего раза не будет! – прогудел из мегафона ее металлический голос.

Знайке пришлось прочистить оглохшее ухо концом мизинца. Словно из водосточной трубы окатила.

– Надеюсь, вы избавились от ваших красистских взглядов навсегда, доктор Знайка!

– Конечно-конечно, – пролепетал бедный ученый.

Вот, оказывается, какую знаменитую малышку спас Никтошка. Правда, как я уже говорил, об этом его героическом поступке никто так и не узнал. Кроме самой Бабаяги. Потом она рассказала своей подруге Кнопочке, что ее спас какой-то коротышка в синем шарфике. Но Кнопочка не могла припомнить, кто в Цветограде носит синий шарфик, и так они и не узнали, что это был Никтошка. Сам же Никтошка раньше с Бабаягой не встречался и ничего про нее не слыхал. Да и немудрено: Никтошка был словно не от мира сего. Никого он не знал.

Никтошка так устал и был так голоден, что решил – это у него головокружение от голода. Он осторожно убрал ряску с рыжих волос малышки. Ее лицо, плечи и руки были бледные, как белый шелк, из которого в Цветограде шьют пододеяльники и простыни. А глаза у нее были зеленые, чуть темнее листьев кувшинок.

Тут послышались голоса малышей и малышек. Воздушный шар, который строили коротышки на Колокольчиковой улице, к этому времени уже был готов. Ученый Знайка сказал, что теперь нужно немного отдохнуть перед полетом. День был очень жаркий, и все побежали на Огуречную речку купаться. Коротышки с визгом прыгали в воду и плыли на другой берег, а некоторые сели в лодки, чтобы первыми добраться до тарзанки.

– Что тут случилось? – закричали приплывшие на лодке ученый Знайка и доктор Таблеткин.

Не успел еще Никтошка ничего сказать, как Бабаягу уже обступили малыши и малышки, прибывшие на нескольких лодках. Никтошку оттеснили от Бабаяги, он отошел подальше и сел на пенек, чтобы отдохнуть. Ведь он сегодня еще не завтракал, и теперь сил у него совсем не осталось. Он даже шатался – так устал. Такой уж у Никтошки был организм: стоило ему вовремя не перекусить, как у него сразу же кончались все силы и начинала страшно болеть голова. Никтошка это знал и всегда старался поесть вовремя. Он слышал, как малыши и малышки наперебой расспрашивали Бабаягу, что с ней случилось, и как она рассказала им, что сорвалась с тарзанки и ее засосало в болото. А потом, как она очнулась и увидела, что висит вниз головой на дереве.

– Ну и враки! – сказал Пустомеля.

– Да уж, на что Пустомеля иногда приврать любит, но таких врак даже и он бы не выдумал, – сказал стоявший рядом Шмунька.

Удивительно – когда малышей было много, красота Бабаяги на них совсем почти не действовала. Но стоило кому-нибудь столкнуться с ней на улице, как…

– Нужно ей искусственное дыхание делать, – сказал доктор Таблеткин. – Ну-ка, Мальберт, дай свой платок!

Художник Мальберт передал Таблеткину шейный платок.

– Будем делать искусственное дыхание методом «рот-в-рот», – стал объяснять Таблеткин. – Это каждому полезно уметь. На рот кладется платок, чтобы пациент не заразился. Затем двумя пальцами ему зажимается нос, и через открытый рот вдыхается воздух.

Ученый Знайка, слесарь Напильник, охотник Патрон и другие малыши стали вокруг Бабаяги, чтобы делать ей искусственное дыхание.

– Но ведь она и так дышит, – удивился Пустомеля, – зачем же искусственное дыхание?

– Пожалйуста, не надо мне искусанное дыхаинье, – взмолилась Бабаяга и заплакала.

– Ничего, что дышит, – она может в любой момент перестать, – сказал Таблеткин. – Она сама не понимает, что это нужно, а наш долг ей помочь.

В это время из-за кустов выбежала Кнопочка. Она держала наперевес огромную корягу.

– А ну, пошли все отсюда к чёрту! – громко закричала Кнопочка и так замахнулась корягой, что Таблеткин со Знайкой отпрянули назад, а испугавшийся Сиропыч упал в воду. Юбка у Кнопочки сбилась на бок, волосы растрепались, и вообще, вид у нее был страшный. Таблеткин, к которому ближе всех подступила Кнопочка, понял, что сейчас она его огреет корягой по голове. Он сделал шаг назад и сказал:

– Не хочет – не надо! Мы насильно никого лечить не собираемся.

– Пойдемте, товарищи, у нас и так полно дел! – сказал Знайка.

– Вот и проваливайте поскорее, – мрачно изрекла Кнопочка.

Размахивая корягой, она разогнала зевак, чтобы Бабаяга могла спокойно отдохнуть. Подруги Кнопочки Мошка и Капелька принесли всякой еды, расстелили покрывальце и устроили небольшой пикник, чтобы накормить Бабаягу.

А Никтошка, посидев на пенечке и набравшись сил, побрел к своему дубу, где у него тоже было припасено поесть. Ведь орехи, которыми он собирался позавтракать, все растерялись в болоте.

Глава шестая

КАК НИКТОШКА ВСЕ-ТАКИ ПОЛЕТЕЛ НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ, НО ЭТОГО НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ

Никтошке очень хотелось полететь на шаре, но получалось как-то неудобно. Позавчера утром, когда ученый Знайка собрал коротышек в столовой и рассказал им про воздушный шар, Никтошка еще крепко спал в своей кровати, и его, как всегда, забыли позвать. А потом, когда он, ни о чем не подозревая, гулял в поле, то встретил Пустомелю, собиравшего одуванчиковый пух.

– Привет, – сказал Никтошка.

– Привет, бездельник, – сказал Пустомеля.

– Разве я бездельник?

– А разве нет? Все работают, собирают одуванчиковый пух, а ты что?

– А зачем вам всем пух понадобился? – удивился Никтошка.

– Ты что, разве не знаешь, что мы на воздушном шаре летим?

– Нет, – сказал Никтошка. – Мне никто об этом не говорил.

– Это потому, что ты вечно отдельно от всех, – сказал Пустомеля. – Вообще не понятно, с нами ты живешь или нет. Вроде ты есть, а вроде тебя и нет.

«Да я есть», – хотел было возразить Никтошка, но Пустомеля сказал:

– Ты какой-то не наш совсем. Нечего тебе с нами и на шаре лететь, потому что мы тебя совсем не знаем, тебя и не видно никогда. Мы только своих берем, ясно?