Читать книгу "Приключения Никтошки - Лёня Герзон"

– Великий Эйнштейн с Ньютоном! – прошептал Знайка. – Так значит… это был сон!

Он сел на кровати, засунув ноги в тапки. Злосчастная флейта выпала у него из рук и покатилась под кровать.

– Так значит… так значит, – бормотал ученый.

Окна были закрыты, и в комнате было душно. «Коротышки потратили весь углекислый газ», – подумал ученый. Он растворил окно и вдохнул, как ему показалось, целый кубометр свежего воздуха. Яркий месяц уперся лучом ему в лоб.

– Так значит, я все еще знаю теорему Пифагора? – воскликнул Знайка. – Ну, конечно же, знаю: косинус, помноженный на квадрат катета, равен синусу гипотенузы!

Улыбка ученого поглотила лунный свет.

– А во сколько раз скорость звука больше скорости света? Правильно, в одну миллионную! Ну слава богу! То есть, Ньютону. Значит, я – это все еще я.

И он осторожно постучал себя по лбу костяшкой безымянного пальца. Звук по-прежнему глухой, значит, она не пустая. Всё на месте, а шишка от удара флейтой уже почти не болит. То есть, тьфу – от удара кроватью! Но все-таки дрожь пробивала ученого, когда он вспоминал ужасный сон.

– Нет, это не наш метод, – сказал сам себе Знайка. – Не будем никого переи…

Он даже слова этого не хотел произносить.

– Но как же «воздействие имени коротышки на его психику»? Как же моя диссертация?

И сам себе ответил:

– А ну ее к черту. Есть направления в науке, которые слишком опасно разрабатывать. Лучше держать их в секрете.

«Пусть остаются, кто они есть», – думал Знайка на следующее утро за завтраком, глядя на ворчащего Ворчалина и мелющего языком Пустомелю.

После ужасного сна они ему даже стали как будто роднее. Ученого потом еще целый месяц мучили ночные кошмары, в которых его переименовывают в Незнайку. Доктору Таблеткину даже пришлось ему выписать успокоин со снотворным. Знайка так боялся, что его переименуют и он потеряет все свои знания, что никогда никому про навязчивый сон не рассказывал и молча свои ночные кошмары терпел. Правда, со временем они бывали все реже, а когда выпал первый снег, и вовсе прекратились.

– Тебе нужно почаще кататься на лыжах, – посоветовал ему Таблеткин.

Послушавшись доктора, ученый оставил научную работу и с утра до вечера гонял на лыжах по снежным равнинам. От занятий спортом ему, и правда, сделалось намного лучше. А бедного охотника Патрона Знайка стал брать с собой, и тому тоже стало намного лучше. Они вместе катались по лесам и полям, и, проезжая мимо какого-нибудь дуба, Патрон рассказывал Знайке:

– Вот тут я медведя завалил. А там – дятла.

Знайка, конечно же, не смеялся над охотником и не ругал его, как другие, а внимательно выслушивал. И Патрону становилось хорошо. А Пустомеля скачал для него разные компьютерные игры со стрельбой и охотой, и они вместе с охотником в них играли. Я забыл сказать, что буквально на днях Интернет распространился по всему Цветограду. Всего-то две недели назад он был только у Знайки в кабинете, но, пока цветоградцы решали вегетарианский вопрос, инженеры из Солнцеграда интернетизировали каждый дом в городе. Так что теперь можно было скачивать какие хочешь компьютерные игры и играть в них сколько душе угодно. И теперь Патрон стрелял не из настоящего ружья, а из компьютерного, и, казалось, был этому даже рад.

– В компьютере я могу стрелять, сколько хочу и когда хочу, и никто мне ни слова не скажет, – говорил он.

А монтёр Молоток, взяв с собой рыболова Мормышкина, съездил на поезде в Зелёнгород, и там они, с помощью удочки, добыли из болота сломанное ружье. Молоток его отремонтировал, и теперь оно хранится в городском музее, в зале, посвященном истории вегетарианства.

Так в Цветограде никого и не переименовали, кроме Вруши с Правдюшей. Но это было уже весной, когда Знайкин сон давно забылся. Размышляя, как бы помочь бедному фермеру-вруну, которому вранье мешало выполнять его повседневные обязанности, ученый придумал Вруше новое имя. Тогда уже прошло целых три месяца, а для коротышек это, как известно, в десять раз больше – то есть, почти три года. Теперь смена имён не казалась Знайке такой уж страшной. Но Знайка осознавал всю ответственность, лежащую на нем, как на ученом, и дал клятву никому никогда об этом методе не рассказывать и применять его только в самых крайних случаях. Поэтому он ограничился переименованием одного только Вруши в Матроса, поскольку видел, как тот сильно страдает. Ну, заодно уж и Врушиного брата, Правдюшу, переназвали – он превратился в Пионера. И это полностью излечило обоих фермеров.

А Цветоград так и не стал Трудоградом и не догнал своего соседа, Солнцеграда – ни в научном, ни в экономическом, ни в техническом развитии. Зато в Цветограде по-прежнему на всех улицах росли цветы.

КОНЕЦ

(Но это еще не самый конец, есть продолжение!!!)