Читать книгу "Германия на заре фашизма - Андреас Дорпален"

Реакция Верховного командования была скорой и жесткой. Эберт был уведомлен, что ни Гинденбург, ни Гренер не признают резолюции съезда и намерены сражаться «<до последнего патрона». Если правительство отождествляет себя с политикой съезда, генералы немедленно подают в отставку. Гинденбург также уведомил все военные подразделения, что он не признает принятую съездом программу. Гарантируя длительную поддержку правительству Эберта, он требовал оградить военное командование от вмешательства советов. Вскоре после этого Гренер и один из его помощников, майор Курт фон Шлейхер, встретились с правительством и представителями советов. Угроза Гинденбурга уйти в отставку возымела действие. Гренер получил заверения в том, что резолюции не будут выполнены, и программа съезда была тихо положена под сукно.

Гренеру удалось добиться решающего успеха. Именно благодаря ему начался упадок советов и укрепление особого статуса армии. Но в тот момент победа казалась не слишком значимой. Спустя четыре дня после встречи с республиканскими лидерами Гренер, по просьбе Эберта, приказал войскам очистить Берлин от радикальных элементов, терроризирующих столицу. Попытка с позором провалилась. Из десяти дивизий, введенных в Берлин 11 декабря, основная масса «растаяла», 24 декабря командование сумело собрать лишь 800 человек для выполнения этой важнейшей задачи. После незначительного начального успеха они оказались в окружении враждебно настроенной толпы, оперативно собранной независимыми и спартаковцами. Полностью деморализованные солдаты сдались. Многие перешли на сторону оппозиции, а остальные побросали оружие и разбежались. Таким образом, в первой схватке с противоборствующими силами армия потерпела унизительное поражение.

К счастью и для военных, и для правительства, победители оказались не готовы развить успех. Раздираемые междоусобными противоречиями, они упустили момент, когда могли бы без особого труда захватить власть. Их пассивность помогла правительству и армии оправиться от неожиданного и столь досадного провала. Через несколько дней независимые сделали еще один шаг назад, выйдя из правительства в порядке протеста против решения Эберта привлечь армию к подавлению деятельности радикальных экстремистов. Социалисты большинства теперь полностью контролировали правительство, заполнив все вакансии своими единомышленниками.

Среди новых членов был Густав Носке, проверенный временем военный эксперт социалистов. Поставленный во главе национальной обороны, он был убежден, что для прекращения распространяющегося хаоса необходимы решительные меры, и был готов их применить. Именно он, а не Гинденбург и Гренер, в следующие недели спас правительство и нацию от сотрясающих страну беспорядков. Это ему удалось с помощью только что организованных добровольческих групп, входящих в так называемый фрайкор, свободный корпус, которые предоставили себя в его распоряжение и которые он вооружил и расширил.

Такое положение вполне устраивало Гренера. Он не хотел втягивать Верховное командование во внутренние конфликты, имея целью «сохранить его для решения более важных задач в будущем», и потому приветствовал назначение Носке, который горел желанием взвалить на себя весь груз ответственности. «Все меры, – вспоминал спустя двадцать лет Гренер, – проводились после консультаций с Верховным командованием. Но именно Носке, вскоре ставший министром рейхсвера, осуществлял общее руководство и нес ответственность перед правительством и народом».

Носке знал свое дело, и к середине января 1919 года его силы восстановили правительственный контроль в столице. После этого левые радикалы были довольно быстро устранены отовсюду, где они успели обосноваться или пытались это сделать. Отряды действовали жестко и далеко не всегда дозволенными методами, встречая лишь слабое противодействие. В Рурской области их грубость вызвала всеобщее ожесточение. К маю 1919 года сила левых радикалов была сломлена, но ценой массового кровопролития и углубления социальных противоречий.

Учитывая, что Носке активно восстанавливал порядок внутри страны, Верховное командование получило возможность посвятить себя задаче столь же важной, но, в плане внутренней ситуации, менее взрывоопасной – обороне восточных границ Германии от притязаний Польши. В конце 1918 года Гинденбург издал обращение, в котором настаивал на организации добровольческого корпуса для защиты восточных территорий. Он сделал это вопреки действиям правительства, пытавшегося прийти к мирному урегулированию с поляками. Гинденбург чувствовал свою личную ответственность за эту проблему, поскольку центром борьбы стал его родной город Позен, где поляки поднялись против немцев. Большое число волонтеров откликнулось на призыв Гинденбурга, но они прибыли слишком поздно, чтобы спасти Позен. Польское восстание стремительно распространялось, и вскоре вся провинция оказалась под контролем Польши.

Верховное командование, нисколько не смутившись, перешло к составлению планов повторного захвата потерянных территорий. К этому времени вывод войск из Франции и Бельгии был уже завершен. Поскольку не было никакой необходимости оставаться в Западной Германии, Гинденбург и Гренер перевели свой штаб в Кольберг – морской курорт на балтийском побережье, чтобы быть ближе к месту проведения новых операций. Гинденбург прибыл в Кольберг 14 февраля и уже на следующий день издал еще одно обращение, призывавшее к введению дополнительных воинских подразделений в Восточную Пруссию и Силезию. Но он снова потерпел неудачу, пытаясь вернуть Позен. Поляки обратились за помощью к союзникам, и 16 февраля, то есть через два дня после переезда Гинденбурга в Кольберг, маршал Фош предъявил немецкому правительству ультиматум, требуя немедленного прекращения всех военных операций против Позена. У правительства не было выбора, пришлось подчиниться требованию Фоша, тем более что Верховное командование не могло пойти на риск возобновления военного противостояния. Теперь ему оставалось только организовывать защиту восточных территорий, пока остававшихся у немцев. Гренер занялся этим со своим обычным рвением, показав немалые организационные способности. Он также не обделял своим вниманием операции немецкого фрайкора в Прибалтике. Под предлогом вытеснения русских эти силы рассчитывали захватить земли для поселения. Но Гренер довольно скоро лишился иллюзий относительно этого сомнительного предприятия и начал, не слишком, впрочем, усердствуя, обдумывать способы выхода из игры с минимальными потерями.

Беспокойной зимой 1918/19 года личная жизнь Гинденбурга текла тихо и размеренно, по крайней мере внешне. По утрам он занимался ежедневными текущими делами, совещался с Гренером, принимал посетителей, работал с корреспонденцией, подписывал официальные документы. Но под маской внешней безмятежности Гинденбург боролся с собственными проблемами, которые казались ему ничуть не менее тяжелыми, чем проблемы страны. Решение остаться в армии далось ему нелегко, но он чувствовал себя связанным императорскими приказами. Когда же 28 ноября 1918 года император формально отрекся от престола, Гинденбург потребовал от официальных лиц и солдат безусловной помощи новому режиму в его попытках защитить немецкий народ «от угрожающих ему опасностей анархии, голода и иностранного господства». Таким образом, пойдя на сотрудничество с Эбертом, он все еще выполнял приказ своего суверена. Многие из его коллег – генералов проигнорировали пожелания бывшего монарха и оставили действительную службу, довольно скоро превратившись в открытых врагов ненавидимой ими республики, которой Гинденбург продолжал служить. Он понимал, что они нашли легкий выход из положения, в то время как он выполнял свой долг. И старому маршалу было больно видеть, как те, кто был близок ему по духу, профессии и социальному положению, смотрели на него с подозрением и недоверием.