Читать книгу "Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени - Геннадий Чикунов"

Я уже писал, что лесопарк в основном состоял из хвойных деревьев. Огромные вековые сосны и ели, укрытые хлопьями снега, казались спящими под белым покрывалом. Гнетущая тишина усиливала это ощущение. Зимой не слышно летнего щебетания, чириканья, кукования и пересвистывания птиц. Только редкое воронье карканье и чириканье воробьев нарушало эту сказочную тишину. Казалось, что все вокруг погрузилось в зимнюю спячку. Даже не верилось, что в то же самое время, совсем рядом, на берегах этой же реки, находится огромный город с толпами людей на улице, с гудящими и дымящими заводами, автобусами, трамваями и троллейбусами. Казалось, что повсеместно, везде и всюду, такая же сказочная лесная тишина.

Обычно мы с сестрой ели очень плохо, несмотря на то, что кусочничать нам не давали. Разрешалось есть только за столом, во время завтраков, обедов и ужинов. В промежутках между застольями никакое жевание не приветствовалось. Садясь за стол, отец обычно вешал свой широкий офицерский кожаный ремень на шею для того, чтобы у нас с сестрой при взгляде на это оружие устрашения появлялся аппетит. Несмотря на то, что этот ремень ни разу не касался наших спин и задниц, мы с опаской поглядывали на него и поспешно опустошали содержимое наших тарелок. Помню, что после лыжных прогулок отцу уже не было надобности вешать свой ремень на шею. Поедалось с огромным удовольствием все то, что ставилось на стол.

В ДОВОЕННОЕ ВРЕМЯ ХЛЕБ В МАГАЗИНАХ ПРОДАВАЛСЯ НА ВЕС, И ПОЭТОМУ ПРИ ПОКУПКЕ ОЧЕНЬ ЧАСТО К КУПЛЕННОМУ КУСОЧКУ ПРИДАВАЛСЯ ДОВЕСОК. МАТЬ, ЗАМЕТИВ, ЧТО Я ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ ПОЕДАТЬ ЭТИ ДОВЕСКИ, ОЧЕНЬ ЧАСТО ПОСЫЛАЛА МЕНЯ В МАГАЗИН ЗА ХЛЕБОМ. Рядом с нашим домом находился хлебозавод с небольшим магазинчиком при нем, где продавали все время свежий хлеб, очень часто даже еще горячий. Масло, намазанное на такой кусочек хлеба, почти сразу же таяло, и вкус бутерброда был просто неописуемый. По дороге из магазина домой я, как правило, поедал все довески, которые доставались мне в тот день. Мать тоже была противница нашего кусочничества, прекрасно знала о моем поедании довесков, но почему-то очень часто посылала меня в магазин за хлебом. Когда приносили домой хлеб еще горячий, мать намазывала отрезанный от буханки кусок маслом и давала нам. В такие минуты казалось, что ничего на свете не существует вкусней и слаще этого теплого, душистого, с хрустящей румяной корочкой хлеба. Помимо вкуса, интересно было смотреть на кусочек масла, который медленно, словно нехотя, таял на глазах и исчезал в мелких порах хлеба, словно в пещерах.

В отличие от других, отрезание хлеба от буханки и намазывание отрезанного кусочка хлеба маслом мать проделывала своеобразно, по-своему. Большинство людей сначала отрезают, а потом отрезанный кусок намазывают маслом. А наша мама сначала намазывала, ставя буханку на попа, а потом только отрезала макушку от буханки. Причем, как правило, отрезала толстые ломти, что вызывало недовольство отца, который любил тонкие кусочки хлеба. В то же самое время любимым блюдом отца были щи, густо приправленные сухарями. Причем он сыпал их в свою тарелку в таком количестве, что щи были больше похожи на кашу, что каждый раз вызывало у матери удивление, ворчание, недовольство и сравнивание его блюда с поросячьим корытом. Такое не очень аппетитное сравнение матери нисколько не смущало отца, и он с большим удовольствием поедал свое месиво.

Кроме горячего свежего хлеба с маслом, мы не отказывались и от сладкого. Особенно любили, да любим и до сих пор, соевые батончики. Любовь к ним настолько была сильной, что иногда при дележке между сестрой и мной происходили потасовки. Если бы не вмешательство родителей, то неизвестно, чем бы каждый раз заканчивались наши разборки. Выделенные мне конфеты я съедал очень быстро и начинал выманивать их у сестры, которая откусывала конфеты маленькими кусочками, очень долго мусолила каждый кусочек во рту, при этом смачно причмокивая языком. Когда у меня в руках вместо конфет оставались одни только фантики, в ее руках еще было больше половины выделенных нам поровну конфет. Я сначала ласково и мягко начинал выпрашивать конфетку, а получив отказ, пытался отнять ее силой. Шум, крики, вопли, слезы привлекали внимание родителей, и я вместо конфетки получал какое-то наказание. Не менее любимым лакомством для нас было мороженое. Оно было настолько вкусным и желанным, что вкус мороженого тех лет памятен и сегодня. Настоящее мороженое во многом уступает по вкусу мороженому тех лет. Во-первых, довоенное мороженое было значительно слаще. Во-вторых, оно было заметно жирнее. Так, например, так называемое «сливочное» мороженое очень напоминало по вкусу сливочное масло. И самое главное, в те годы при изготовлении применяли какую-то приправу, что делало его душистым и приятным на вкус. Насколько я помню, ассортимент в те годы тоже был немалый: начиная с шоколадного круглого эскимо на палочке и кончая фруктово-ягодными и сливочными изделиями в картонных и вафельных стаканчиках. Но, пожалуй, самой большой популярностью пользовалось мороженое небольшого размера, расположенное между двумя кругленькими вафлями, которое изготовлялось прямо на глазах покупателя. Продавщица заполняла небольшой станочек, напоминавший стакан с подвижным дном, мороженым, предварительно положив на дно этого стаканчика кругленькую вафлю. После заполнения этого станочка до самого верха мороженой массой сверху накладывалась вторая круглая вафля, и при помощи подвижного дна мороженое выталкивалось вверх, имея круглую форму стаканчика, и передавалось покупателю. Начинка могла быть самая разная. Для этого у продавщицы прямо на земле, стояли несколько больших бидонов с различным мороженым. Можно было купить мороженое с большим вафельным кружочком или же с маленьким, в зависимости от желания или финансовых возможностей. У нас, ребятишек тех лет, желание полакомиться этим продуктом было безгранично, а вот финансовые возможности далеко не совпадали с нашими желаниями. Родители не очень часто, как нам казалось, выделяли нам средства на мороженое из-за боязни за наше здоровье, а также и из финансовых соображений. И поэтому мы пытались найти какие-то другие источники финансирования. Летом одна из таких торговых точек располагалась прямо на тротуаре, в палатке на углу нашего дома, и все наши игры, как правило, начинались с покупки мороженого на деньги, выделенные родителями на этот день. Остальную часть дня, занимаясь играми во дворе дома, приходилось только наблюдать, как покупатели этой палатки нализывают сладкие, душистые, холодненькие кругляшки, аккуратно держа их между пальцами, словно хрупкие хрустальные изделия. Один только вид этой палатки и продавщицы с молочными бидонами, в белом халате, со станочком для формовки мороженого, возбуждал аппетит и заставлял, в какой уже раз, снова клянчить деньги у родителей.

В те далекие годы почти в каждой семье имелась в доме копилка, куда родители или другие члены семьи, имеющие какие-то средства, изредка кидали оставшуюся в кошельке мелочь. За определенное время в этом сосуде скапливалась какая-то сумма, которую торжественно извлекали и тратили на какие-то общественные нужды. Копилки были самой различной формы, как заводского изготовления, так и самоделки. Чаще всего это были сундучки, собачки или кошечки с прорезью в верхней части, куда бросали монетки. В нашей семье тоже была небольшая железная баночка с запаянной крышкой, в которой всегда бренчала какая-то сумма монет. Я не помню, кто мне подсказал, что если эту железную банку перевернуть вверх дном, вставить в прорезь нож и, производя им возвратно-поступательные движения, потрясти банку, то из нее посыплется содержимое. Однажды удачно проведенная секретная операция по добыче средств мне так понравилась, что почти каждый день я начал трясти эту щедрую банку и почти каждый день отъедался мороженым почти досыта. Но, как говорится, «не все коту масленица». Через некоторое время родители стали замечать, что, несмотря на то, что они очень часто пополняют копилку монетами, она становится с каждым днем все легче и легче. И в один не очень прекрасный для меня день я был пойман с поличным во время очередного бандитского ограбления банки и приговорен к «высшей мере наказания». Мало того, что у меня отобрали большой лакомый кусочек, но я так же был лишен тех средств, которые получал легально каждый день на мороженое. После «масленицы» для меня наступил «великий пост».