Читать книгу "Чеченский бумеранг - Николай Иванов"

Бдительнее нас оказался Веничка. Он следил за секундной стрелкой и, опережая тридцатый ее прыжок, без напоминаний сделал выбор:

– Я скажу: Павел Сергеевич.

– Быстро: где работает, телефоны? – Заремба как бы не по телефону разговаривал, а словно перед ним стояла его десантная бригада и он, полновластный хозяин сотен солдатских судеб, уточнял малейшие детали при постановке боевой задачи.

Разведчик вытащил авторучку, свернутый квадратик какой-то старой записки и приготовился писать. Трубку прижал плечом, и ответ Вениамина Витальевича услышать не удалось.

– А теперь расходимся, – неожиданно решил комбриг, исхитрившись вместить новые данные меж старых записей. Я не желал отрываться от него, мне психологически трудно оказалось остаться наедине с переживаниями, но подполковник безоговорочно выставил ладонь: – Я возвращаюсь. А ты ничего не знаешь и не видел. Мы доехали с тобой до станции и расстались.

– Где я тебя найду? Где капитаны?

– В Чечне. Я на днях улетаю туда же.

– Тебе мало… – начал я выученную назубок песню.

– Мало, – спокойно перебил Заремба. – Как думаешь, мы должны там все когда-то закончить?

Вопрос, на который вместо ответа опускаешь руки и ради исполнения соглашаешься с любым условием. В принципе, запрещенный прием среди друзей. Но неужели на Кавказе и вправду возможно поставить точку? Что за операция готовится? Заремба в ерунде участвовать не станет.

– Хорошо. Но завтра мы должны встретиться, – выдвинул я встречное условие комбригу. Повторяя его, выставил ладонь, отвергая возражения: – У меня завтра встреча с Вениамином Витальевичем. Думаю, он постарается что-то узнать от меня. А я – от него.

– Только осторожнее. Ты ничего не знаешь. Играй лоха. Про меня скажи, что поехал в Нарофоминск к друзьям, там десантный полк стоит. А мы… Где и в какое время у вас встреча?

– Бар Дома журналистов, четырнадцать ноль-ноль.

– Там увидимся.

– За мной могут следить. Я для них та ниточка, которая может привести к тебе.

– Вениамину Витальевичу дороже его жизнь, – не согласился комбриг и посмотрел на часы. – Все. До завтра.

Вне сомнения, он возвращался к Кате, не желая больше исчезать из жизни людей стремительно и необъяснимо для них.

А мой путь лежал домой. В осиротевшее без жены и дочек жилище, где не с кем посоветоваться. Как они там, на югах, без меня? Вернутся, а папаша за решеткой под следствием…

Как ни отгонял подобные мысли, они далеко не отходили, вращались вокруг да около, готовые по первому намеку выдавить из моего окружения оправдания. Благо, электричка закупорила меня в своем пенальном пространстве и не позволяла сделать ни шага в сторону от наезженной колеи, от версии спецназовца: да, я ничего не знаю и не видел. А чтобы подтвердить это, с первого же телефона-автомата набрал номер Венички.

Как он мне обрадовался. Как испугался при этом!

– Ой? Да? Это вы? Что?

Его суетливая скороговорка, как ни странно, придала уверенности. Вениамин Витальевич, хотелось полагать, пока не сообщил своему шефу о разговоре с Зарембой и о судьбе посланных по следу нукеров. И вряд ли доложит. Для него лучше получить официальную весть из милиции о случайной аварии, чем личный доклад о проигрыше спецназовцу. Затаился, ждет моей реакции…

– Все нормально. Правда, Заремба торопился в Нарофоминск, к десантникам, поэтому не обо всем переговорили. Но дело поправимое.

– А… а завтра мы встречаемся?

– Как и договорились. Спокойной ночи.

– Спокойной, – безнадежно пожелал не мне, естественно, а себе Веничка.

Не знаю, как он спал эту ночь, но мне она далась нелегко. Я вновь и вновь мысленно хватал бревно, несся с ним к машине, бил лобовое стекло. И хотя точно помнил, что не видел лиц пассажиров, представлял их переполненные ужасом глаза. Но самое страшное, стал поворачиваться менее привлекательной стороной Заремба. Понимал, что он наносил упреждающий удар и, по большому счету, спасал меня и Катю. Но если бы на нас напали первые! А мы защищались… Хотелось благородства?

«Слюнтяй», – тут же уничижал себя. Начитался в детстве геройских книжек? Забыл, какое время за окном? Что киллеры на ответный ход шансов не оставляют?

Словом, сопротивлялся своему розовому либерализму упорно, но желание выглядеть в собственных глазах Робин Гудом не исчезло и под утро. Окажется ли оно мудрее вечера?

На встречу в Домжур опоздал специально: пусть Веничка поерзает потной задницей. И накроет столик. Я, если когда и сподоблюсь в ответ, то только на поминальный.

Как оказалось, я рисковал этим вполне реально. Веничка изошелся весь, а при моем появлении в синеватом сигаретном полумраке вообще испустил дух. Ноги его не держали, и он не смог даже привстать навстречу, лишь слабо и испуганно кивнув.

Столик, как и ожидалось, был уставлен тарелками еще более плотно и изысканно: сами не замечая того, виновные выдают себя излишним вниманием и суетливостью.

– Здравствуйте, Вениамин Витальевич. Привет вам от Зарембы, – вогнал я гвоздь по самую шляпку в лысую голову собеседника. Но чтобы тот не умер от страха и боли, подсунул нашатырь: – Говорит, журнал может получиться хороший. Передает привет издателям.

Именно нейтрально – издателям, а не персонально кому-то.

Это принесло облегчение Веничке, но на скользкий, прогибающийся лед я решил больше пока не ступать.

Только о Зарембе вдруг неожиданно напомнила красная точка, заплясавшая в полумраке зала: бармен Слава, чтобы не звать клиентов к приготовившемуся кофе голосом, отыскивал их лазерной указкой. Красная точка остановилась на Вениамине Витальевиче – ваш заказ готов. Но лично для меня красная точка на груди у кремлевского чиновника навеяла иное, из фильмов: так киллеры наводят на жертву лазерный прицел снайперской винтовки. Браво, Слава.

Ничего не поняв в знаке судьбы, Вениамин Витальевич суетливо подался к стойке. Назад возвращался сквозь толпу студентов, наполнившей бар чванливым профессиональным гомоном. – Краткость, конечно, сестра таланта, но враг гонорара…

– А я ей, дуре, вдалбливаю: ты не плечико оголяешь, а увеличиваешь тираж своего альбома…

– Не понимают, что это мы им имя делаем…

Себе вы имя делаете и свои кошельки набиваете.

Не стал идти на помощь ужавшемуся Веничке, прикрывающему круглой жирной спиной малюсенькие чашечки сваренного на песке кофе. Я нужен толстяку, а не наоборот. Вот и пусть потеет и вертится. Где-то поблизости притаился Заремба. Если он появится здесь, на нашей совести наверняка окажется еще один труп.

Заремба появился. Это я понял, когда из рук Венички, словно в замедленной съемке, заскользили по блюдечкам чашки. Не принадлежи они врагу, спецназовец постарался бы подхватить их на лету. Но здесь, пачкая пол проливающейся черной жидкостью, чашки устремились в свою же грязь. Единственное, что успели, – это отвернуть курносые ручки, подставляя под удар выгнутые спинки. Но это не спасло, и на звон раскалывающегося фарфора обернулся весь зал. Отреагировали по-разному: кто-то похлопал в ладоши, кто-то присвистнул, но через мгновение интерес к неудачнику пропал. И тот остался один на один с Зарембой.