Читать книгу "Гончие Лилит - Кристина Старк"

В этой комнате творится что-то, чего мне никогда не понять. Она полнится напряжением. Высоковольтным электричеством. Демоническими, непостижимыми, всепоглощающими чувствами, по сравнению с которыми мои собственные – это жалкая человеческая пародия, слабая подделка.

– Если хочешь, чтобы я ушла, тебе нужно всего лишь убить меня! – кричу я.

– Останься, если хочешь, – произносит Лилит. Без злости, без презрения. Даже как-то по-доброму. – Гарри не будет против, правда? Она просто посмотрит, как сильно ты по мне скучал.

– Проклятье! – орет Боунс, надвигаясь на меня. – Выметайся, черт бы тебя побрал!

Я отшатываюсь и падаю навзничь. Моя голова ударяется об пол, но Боунс даже не смотрит на меня. Баунти лает, как бешеная. В коридор вбегают вооруженные люди в пижамах.

– Не стрелять никому, – спокойно говорит Боунс. – Просто заберите ее отсюда.

Я не сразу понимаю, что он говорит обо мне. Я отказываюсь это понимать! Боунс поднимает руку, и его пальцы касаются щеки Лилит. Он словно не видел ее тысячу лет и теперь хочет рассмотреть получше. Убедиться, что она реальна. Я смотрю на это движение, как завороженная. Смотрю и вою, вою…

– Нет! Нет! Я не уйду! – визжу я.

– Забирайте ее – и все вон! ЖИВО! – орет Боунс.

И никто не смеет перечить ему. Никого не волнует, что здесь в этом доме – она. Посторонняя, чужая, непрошеная. Меня хватают под руки и волокут прочь. Я цепляюсь руками за дверной косяк, сдирая с пальцев кожу. Боунс разворачивается к Лилит, потеряв ко мне всякий интерес, и она тянется к нему, она обвивает его шею руками, а он не возражает. Она кажется совсем крохотной рядом с ним и такой уязвимой. Она смотрит на него из-под длинных ресниц, гладит руками его лицо и прижимается к Боунсу всем телом. Последнее, что вижу, – их сближающиеся головы, их приоткрытые губы, его руки, впивающиеся в ее предплечья… А потом дверь захлопывается. С глухим стуком. Так захлопываются крышки гробов.

– Боунс! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – надрываюсь я. – Это она охотится на меня! Это она убила Саймона! Это она отправила меня в лапы насильнику, ему на потеху! Насильнику, которого ты грозился ради меня убить! Оушен! Гарри! Сэм!!!

У него столько имен, но он не откликается ни на одно из них.

Среди тех, кто тащит меня к выходу, я узнаю мистера Оушена. Старик молчит и быстро тянет меня к выходу.

– Что вы делаете?! Отпустите меня! Что, что здесь происходит?!

– Я не знаю, что происходит, о'кей?! – отвечает Брайан. – Но если он требует, чтобы тебя здесь не было, то тебя здесь не будет! Коннор, Оливер!

Меня быстро выводят из дома. Кто-то сует мне в руки пакет с одеждой. Потом меня быстро заталкивают в машину и заводят мотор.

А ведь нам до седьмого оставалось всего одно небо…

* * *

Где Скай Полански?

Нигде.

Меня и правда больше нет. На заднем сиденье несущейся по дороге машины лежит моя оболочка. То, что от меня осталось. Внутри я взорвалась, вспыхнула и сгорела. Нервный хохот раздирает мне грудь: это та же машина, в которой мы с Боунсом занимались любовью всего несколько часов назад. Заниматься любовью — что за дурацкое выражение! При чем здесь любовь? Я все еще чувствую в салоне запах кожи наших тел, запах одеколона Боунса, запах моих разлагающихся, гниющих надежд… Это невыносимо.

Кто-то из парней случайно жмет кнопку аудио, и в салон врывается голос Натали Имбрульи. Они тут же выключают музыку, но я хватаю Оливера за плечо.

– Включи погромче!

– Скай…

– Включи погромче, мать твою! – визжу я так, что у самой закладывает уши. – ВЕРИТЬ БОЛЬШЕ НЕ ВО ЧТО! ВОТ ЧТО Я ЧУВСТВУЮ! – подпеваю певице страшным, сорванным голосом. – ПРОДРОГШАЯ, ГОЛАЯ, УНИЖЕННАЯ – ЛЕЖУ НА ПОЛУ! ИЛЛЮЗИИ НИКОГДА НЕ СТАНУТ РЕАЛЬНОСТЬЮ! Я ПРОСНУЛАСЬ ОКОНЧАТЕЛЬНО И ВИЖУ, ЧТО ПРЕКРАСНОЕ НЕБО РАЗОДРАНО В КЛОЧЬЯ! ТЫ ОПОЗДАЛ, Я РАЗОДРАНА В КЛОЧЬЯ![43]

Машина резко останавливается. Коннор – тот самый парень с улыбкой кита-убийцы, который сидел со мной рядом по пути из аэропорта, – пересаживается за руль, а Оливер торопливо садится ко мне на заднее сиденье и прижимает меня к себе. Неловко, по-медвежьи…

– Тихо, тихо… Дьявол его знает, что это было! Но он одумается. Слышишь? Вы поговорите, и…

– ПОГОВОРИМ?! – ору я. – ПОГОВОРИМ О ЧЕМ?!

– Мы все делаем ошибки…

– Заткнись, Оливер, ох, просто заткнись, – оборачивается Коннор. – Оушен сбрендил, вот что. Зачем его выгораживать? Это и так всем ясно.

Тянущая боль пронзает низ живота.

– Куда мы едем?

– Ко мне, – коротко отвечает Оливер.

– У меня есть друзья в Дублине. И даже своя квартира, блин! Мне нянька триста лет не нужна. Одолжите только на такси…

– Скай, я… Может, все-таки ко мне? – Оливер начинает нервничать, и это очень заметно.

– Оушен-старший приказал тебе приглядеть за мной, что ли? Да пошли вы все, Оливер! Все кончено. Между мной и Гарри все кончено, а ты не имеешь права указывать мне, что делать!

Коннор тормозит у какого-то торгового центра. Оливер кричит на него. Я пытаюсь выйти из машины, Оливер пытается мне помешать.

– С ума сошел? – шиплю я. – Хочешь, чтоб я заорала на весь район?

Даю ему пощечину и выскакиваю наружу. Боль в животе усиливается. Согнувшись чуть ли не пополам, бегу в торговый центр искать туалет. Вбегаю в кабинку, снимаю штаны и едва не сползаю по стенке на пол. Кровь. Белье пропиталось насквозь…

Молись громче, Полански. Бог не слышит писк мышей.

Отрываю большой кусок туалетной бумаги, комкаю и вкладываю в трусы. Добро пожаловать в мир, где Бога нет. Надежды нет. Веры нет. А любви и вовсе никогда не было…

Выхожу из кабинки и тащусь к выходу. Знакомая машина все еще стоит у выхода. Я вижу, как Оливер и Коннор орут друг на друга и ссорятся. Подхожу, открываю дверь и сажусь на сиденье.

– Мне нужно в госпиталь, – тихо говорю я. – Как можно быстрее.

Оливер и Коннор хмуро переглядываются.

– Что не ясно?! Я говорю по-китайски, что ли?!

– Скай, у меня есть аптечка дома, – бормочет Оливер. Ему очень хочется запереть меня у себя дома, пока Оушены не разберутся со всем своим дерьмом.

– Я беременна, и у меня кровотечение, – говорю я, стиснув зубы. – Нужны еще какие-то объяснения?

Оба мгновенно меняются в лице и быстро садятся в машину. Коннор вдавливает педаль газа в пол. Оливер – здоровенный мужик, весь в татуировках – затихает, как дитя, и всю дорогу смотрит в сторону, прикрыв глаза и нервно потирая висок. На подъезде к госпиталю Святого Винсента я прощаюсь с ними. Прощаюсь со своим прошлым. Прощаюсь со всем, что когда-либо имело для меня значение.