Читать книгу "Цирк семьи Пайло - Уилл Эллиот"

Я пришел к выводу, что фильм ужасов — подвид комедии. Оба жанра адресуют читателя к абсурдной жизни. Оба жанра ставят главных героев в сложные и опасные ситуации. Оба подмешивают что-то от себя по вкусу.

Д.К. Хольм

Австралийский писатель Уилл Эллиот прекрасно представляет себе то, о чем говорит американский кинокритик Хольм. Эта роковая смесь жанров является коньком Эллиота. Он умело пользуется ею, преодолевая затруднения морального плана и хорошо владея разговорным языком. Если бы Сэм Спейд или Филип Марлоу исчезли на улице и воскресли в рассказе Франца Кафки, то вы обнаружили бы что-то похожее на искаженную версию жестокого романа Уилла Эллиота «Цирк семьи Пайло».

Эллиот изображает общественное зло посредством черной комедии. Насилие выступает у него в виде фарса и исследуется с бесстрастной позиции. Герои-марионетки анатомируются изнутри. И для мрачного замысла Эллиота цирк — превосходная сцена. Мы все увлекались цирком, но Уилл Эллиот считает, что цирк интересуется нами.

Это не равнозначно вызову зрителя из аудитории для помощи фокуснику. Воображаемое похищение у Эллиота столь же брутально и опасно, сколь захват силой или изъятие из нормальной жизни и помещение в тюрьму. Отказ, как бывает в таких случаях, чреват мучениями и, возможно, фатальным исходом. Цирк семьи Пайло вовсе не развлекательное шоу. Эллиота не интересует традиция циркового искусства с его мастерством и грацией, оригинальностью и отвагой. Его занимает необычный цирк нашего воображения.

В настоящее время реальный цирк как экзотика, как приводящее в восторг изменчивое зрелище, ушел из нашей жизни. Он стал больше концепцией, чем действительностью, более метафорой, чем реальностью. И такая концепция мутировала и распространялась, проникнув за пределы шапито, арен и грез, чтобы подцветить или — в зависимости от точки зрения — окрасить любой аспект жизни: от торговых центров и кинотеатров до телеэкранов и видеоигр, одежды, клозетов, кухонных шкафчиков и врачебных кабинетов. Не уберегся даже гараж. Цирк — мощная рекламная кампания. Для благородного ума «цирк» стал эпитетом для вызывающей коррупции в спорте, индустрии развлечений, в религиозной жизни, а также организации семейных ритуалов — от свадеб до похорон.

Цирк как оскорбительный ярлык является, видимо, болезненной реакцией на наше извращенное стремление к цирку порока. Этот цирк, в нашем представлении или воображении, отражает все дурное во многих интерпретациях. Это неоновый кристалл, светящийся всем, что противоречит пуританизму и общественной морали. Цирк — это осыпанная блестками, выдающая желаемое за действительное, бессмысленная опасность, бросающая вызов степенности, извращающая правду, переворачивающая вверх дном природу. Цирк поздно засыпает, выставляет плоть напоказ, не обращает внимания на социальный статус. Цирк полон шума и бесстыдства, самонадеянности и озорства. Цирк не вознаграждает за трюки и прыжки, даже когда они фатальны. Цирк — всегда неприбранный дом, без фундамента и скреп. Он просто разбивает брезентовый шатер и исчезает в ночи, оставляя на траве большое пожелтевшее пятно. Он неотразим. И этим цирком Уилл Эллиот заставляет увлечься самый здравый ум.

Существо, поддавшееся соблазну цирка, — точный эквивалент унылой или даже мрачной тупой обыденности. Жертва Эллиота — герой романа Джейми. Это благонамеренный, работающий неполный день, не теряющий присутствия духа молодой обитатель сырой коммуналки на задворках Брисбена. Джейми трудолюбив, озабочен тем, чтобы не поступать дурно. Это естественная жертва злонамеренной воли цирка семьи Пайло. На него запала самая неистовая группа цирка — клоуны.

Страх перед клоуном — это боязнь неизвестности под маской. Каждый трюкач Хеллоуина знает, что надетая маска высвобождает скрытого монстра. Эллиот прибавляет к этому штрихи колдовства. Белила на лице превращают Джейми в Джи-Джи, клоуна-новичка. Джи-Джи совсем иное существо. Приятель Джейми клоун Уинстон замечает: «Чем лучше человек, тем подлее клоун», как будто подчеркнутая любезность всегда прикрывает избыточное зло. С этого начинается перевоплощение Джекила в Хайда.[1]Оно становится катастрофичным, когда Джи-Джи решает убить Джейми.

Цирк семьи Пайло представляет собой спорное владение соперничающих братьев, великана Курта и карлика Джорджа. Курт прилежный исследователь христианской морали. Он изучает многочисленные переводы Библии и навязывает циркачам свои язвительные проповеди. Его особенно восхищает роль Дьявола как «Божьего полицейского», который мучает только тех, кто этого заслуживает. Курт-Мефистофель, видимо, убежден, что этого заслуживает каждый. Его цирк примыкает к цирку брата, и все его артисты и зрители похищаются — одни на время, другие навсегда.

Постоянные обитатели на время цепенеют и навечно лишают высших демонов воли. Предсказательница будущего в цирке, Шелис, говорит: «Когда возраст и смерть больше не тревожат людей, у них нет необходимости умнеть. Они не боятся играть с огнем». И цирковая труппа Эллиота такая же мстительная, безрассудная и эгоистичная, как мифические божества Олимпа или Вагаллы. Это важно, потому что цирк является источником и причиной любого катастрофичного злодеяния, совершаемого ради и против жизни на земле.

Уилл Эллиот плывет в потоке тематики, которая восходит к ранним литературным произведениям. Одиссей Гомера пережил оккультные эпизоды плена, ужасные и чарующие. Гулливер Джонатана Свифта обнаружил, что в венцах творения порядочность и доброта весьма редкие вещи. «Скотный двор» Джорджа Оруэлла эксплуатировал внутренние источники коррупции и жестокости. «Степной волк» Германа Гессе поглощен спиритическим цирком, Стивен Кинг внушил страх перед клоунами целым поколениям. Мир Эллиота качается у порога ада, он чудовищно конкретен, глубоко тревожен и ужасно смешон.

Это языческий сюжет о рептильном разуме человечества, но интригой он возвышается над произведениями, содержащими примитивное морализаторство. Волшебство обильно, могущественно и основательно. Главный конфликт заключается в древней, бесконечной зороастрийской дихотомии тьмы и света, добра и зла с побеждающим всякий раз добром. Злоба, жадность, высокомерие, трусость, месть и явный садистский восторг правят миром. Это зловещая картина в черно-белом цвете.

Невозмутимая ясность прозы Эллиота заземляет фантастический сюжет. Интрига ускоряется, по мере того как мультипликационные персонажи обнажают множество аспектов необычности, и нас гипнотизирует непрерывный крутящий момент действия.

Классическое определение фарса выражено в словах: «Смешон тот, кто постоянно бьется головой о кирпичную стену». Логика Эллиота неотвратима. Когда мы обвиняем стену, это выглядит ужасно.

Катрин Дан

Карнавал для людей,

Сахарная вата, счастливые лица,