Читать книгу "Гобелен - Кайли Фицпатрик"

Пыталась ли Лидия избегать близости с другими людьми? Мадлен не знала. Во время их последней встречи у нее не сложилось впечатления, что у матери возникли какие-то трудности, с которыми она борется. Пожалуй, Лидия стремилась наполнить свою жизнь любимой работой, а также общением с людьми. На похоронах и на собрании Исторического общества многие с любовью говорили о Лидии.

Когда Мадлен возвращалась из магазина, начало темнеть. И тут зазвонил ее мобильный телефон.

— Послушай, тебе нравится марокканская кухня? — Николас говорил небрежно, словно они виделись всего несколько дней назад.

— Я ем почти все, — ответила Мадлен, которая сразу напряглась, услышав Николаса.

— Отлично. Я ужасно проголодался. Ты не против, если я за тобой заеду — скажем, через полчаса?

— Хорошо.

Мадлен сразу же пошла наверх, в спальню, распаковала вещи и повесила на плечики платье, купленное в «Либерти». К счастью, материал не нуждался в глажке. Новые туфли лежали на самом дне чемодана.

Когда пришел Николас, она все еще не могла решить, какую сделать прическу. Мадлен уже дважды собирала волосы в пучок, а потом снова распускала. Да, пусть они останутся распущенными. Она бросила последний взгляд в большое зеркало. Платье сидело идеально, складки удивительно гладкой ткани элегантно окутывали талию и колени. Туфли прекрасно подходили по цвету к отделке ее шелкового платья.

Николас несколько мгновений ошеломленно стоял на крыльце, когда Мадлен распахнула дверь.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал он, не успев войти в дом.

В холле он бросил на Мадлен еще один долгий взгляд, который ее слегка смутил. Может быть, платье слишком облегающее?

— Ты как-то изменилась, — наконец сказал он. — И дело не только в том, что на твоей коже превосходно смотрятся солнечные лучи.

Взгляд Николаса зарядил Мадлен такой энергией, что она не могла усидеть на месте. Она перешла в гостиную.

— Я взял такси, но можно дойти до ресторана пешком, — сказал он, последовав за Мадлен.

Он огляделся по сторонам, пока Мадлен тушила свет и накидывала на плечи легкую шаль.

— Да и дом сегодня выглядит иначе, — задумчиво добавил Николас. — Я бы сказал, что она его покинула. А ты как думаешь?

Мадлен застыла на месте. Да, у нее возникло такое же ощущение, но услышать это от человека, который никогда не видел Лидии, было шокирующим.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — тихо ответила она. — Здесь действительно что-то изменилось.

— И изменилось к лучшему, — заметил Николас, не сводя взгляда с Мадлен, но теперь в его глазах появилось что-то новое.

Сопереживание, подумала Мадлен. Она вдруг ощутила благодарность к Николасу и его умению чувствовать такие тонкие вещи. Странное дело — его физическое присутствие не имело к этому непосредственного отношения.

Маленький ресторан, в который они вошли, находился на узкой, мощенной булыжником улочке с домами, характерными для позднего Средневековья. А внутри все выглядело так, как, наверное, было при маврах, когда здание только что построили. Тогда купцы с юга вели торговлю с чайными домами, где стены были увешаны коврами, повсюду стояли низкие столики и лежали расшитые подушки.

Темнокожий официант отвел их в угол, отгороженный тонкими плетеными занавесками. Когда занавеска задевала за белые стены, раздавались негромкие мелодичные звуки. Низкий стол окружали разноцветные шерстяные подушки. В центре стола горела свеча.

— Вы предпочитаете сидеть на подушках или повыше? — спросил официант, показывая на соседний маленький зал, где стояли обычные столы и стулья.

Николас посмотрел на Мадлен, показывая, что выбор за ней.

— Мне нравится здесь, — сказала Мадлен, улыбнувшись официанту.

Он слегка поклонился и удалился, но почти сразу же вернулся с бутылкой красного вина.

Усевшись на подушку, Мадлен вдруг сообразила, что ее загорелые ноги обнажились почти целиком и что Николас также обратил на это внимание. Когда он увидел, что Мадлен перехватила его взгляд, он нисколько не смутился, а улыбнулся и предложил ей сигарету.

— Ты бывала в Марокко? — спросил он.

Мадлен покачала головой.

— Это одно из тех мест, куда мне всегда хотелось поехать. А тебе?

— Нет. Но я обдумываю возможность путешествия. — Он усмехнулся. — Когда закончится контракт.

— У тебя еще много работы?

— Если будет помощник, то где-то на два месяца. Скажем, до августа. А теперь расскажи мне, как твои лекции в Кане.

— Ну, это слишком общий вопрос. Могу рассказать, какая тоска работать с первокурсниками, или перечислить даты сражений и годы жизни разных королей, но это будет скучно не только тебе, но и мне.

— Но в твоей работе есть и что-то другое, — заметил Николас. В его словах не было вопроса, но он с интересом смотрел на Мадлен.

Она вздохнула.

— Я люблю историю. Но не уверена, что хочу всю жизнь преподавать ее.

— Однако существует множество смежных профессий. А ты никогда не думала о том, чтобы изменить направление приложения сил? Можно продолжать заниматься давно забытым прошлым, но при этом вовсе не обязательно каждый день стоять перед аудиторией, полной студентов.

— Ну… — Мадлен кивнула, потягивая вино.

Прядь волос упала ей на глаза, и она убрала ее, задумавшись над словами Николаса.

Он продолжал внимательно наблюдать за ней. На губах Мадлен мелькнула быстрая улыбка.

— А ты? Тебе нравится проводить столько времени среди пыльных выцветших документов?

Николас рассмеялся, и в уголках его глаз появились морщинки. С тех пор как Мадлен встретила его в первый раз, лицо Николаса заметно изменилось. Тогда он казался более жестким и отстраненным. Кроме того, он загорел, и его кожа перестала быть бледной. Глаза казались более голубыми, хотя вместо обычной синей рубашки он надел черную.

— Я работаю не только с бумагами, но и с людьми, — ответил он. — Мне необходимы и те и другие. Если я слишком много времени провожу с творениями давно умерших людей, то становлюсь слишком мрачным. Тогда я беру выходной и куда-нибудь уезжаю. В ближайшее время я так и собираюсь поступить, поскольку в две ближайшие недели у меня отпуск.

Им принесли заказ, и они принялись за пресный хлеб и какое-то непонятное, сильно прожаренное мясо с пряностями, перчеными овощами и кускусом[50].

Потом им принесли еще одну бутылку вина. Беседа текла все так же легко и непринужденно.

Мадлен казалось, что она ведет себя слишком эксцентрично, но не знала, как это скрыть. Николас так задавал вопросы, что она охотно и откровенно на них отвечала. Она уже призналась, что история привлекает ее обещанием приключений и воображаемыми мирами, которые создает.