Читать книгу "Зимняя песнь - С. Джей-Джонс"

Музыка Короля гоблинов звучала иначе: полновесно, глубоко, значительно. Она дышала чувствами, которых мой брат еще не познал, – скорбью, горечью утрат, тоской. Эта виртуозность была заслужена по праву, выстрадана.

Пьеса закончилась, последняя нота растаяла в тишине, повисшей между нами. Только тогда я заметила, что слушала, не дыша.

– Как прекрасно, – шепотом проговорила я, не желая разрушать благоговейное безмолвие. – Твое сочинение?

Король гоблинов медленно открыл глаза, выходя из транса.

– М-м-м?

– Это ты написал? Музыка потрясающая.

– Нет, не я. – Он улыбнулся. – Можно сказать наоборот: она меня написала.

– А название у нее есть?

Пауза.

– «Воскрешение». Одна из сонат-мистерий.

– Где ты ее выучил?

Снова пауза.

– В монастыре.

Мизерные обрывки сведений о его прошлом. Я жадно глотала каждую крошку, словно это была моя последняя трапеза. Меня терзал голод, я хотела знать о сдержанном юноше все, все до последней мелочи.

– В каком?

И опять ответом мне была улыбка, только в этот раз слегка блеснули кончики зубов. Пути Господа и Короля гоблинов неисповедимы – к сожалению.

– Так кто же автор пьесы? – не отставала я.

– Мы снова играем в «Правду или расплату»? – поддразнил он.

– Только если ты этого хочешь.

Помолчав, он сказал:

– Автор мне неизвестен. – Взгляд Короля гоблинов затуманился, пальцы рассеянно перебирали струны. – Я складывал эту сонату по кусочкам – слышал то в одном, то в другом монастыре, запоминал, а потом воспроизводил ноты на воображаемой скрипке. Я подобрал ее по памяти, как сумел.

Я попыталась определить период создания сонаты, призвав на помощь свои скудные и разрозненные познания в истории. Произведению не хватало мелодичности, привычной для нас в верхнем мире, и звучало оно немного старомодно. С другой стороны, структура его также не соответствовала сонатной форме, живой и текучей. Мы оба прятались в темноте, я и Король гоблинов, тайком подслушивая то, что не предназначалось для наших ушей.

– Темы можно развить, – предложила я. – Скордатура здесь слегка необычна, хотя можно попробовать повтор мелодии в миноре.

Он рассмеялся и покачал головой.

– Элизабет, ты – гений, творец. А я? Всего лишь истолкователь.

Боль, пронзившая меня, была неожиданной и острой. Я отвернулась, чтобы Король гоблинов не увидел моих слез. Младший брат однажды сказал мне то же самое, слово в слово. Еще до того, как я попала в Подземный мир, до того, как поняла разницу между Библией и ее трактовкой. Я была переполнена собой, своими воспоминаниями, я тонула в трясине грез прошлого и невыносимого наслаждения настоящим.

Ощутив за спиной его умиротворяющую близость, я почувствовала себя лучше. Король гоблинов нежно поцеловал меня в лопатку, но ничего не сказал, дожидаясь, пока я справлюсь с наплывом эмоций.

– Кто… кто научил тебя играть на скрипке? – наконец спросила я, сглотнув засевшую в горле печаль.

Улыбаясь мне в плечо, он что-то пробормотал.

– Что?

Король гоблинов поднял голову.

– Его звали, – тихо сказал он, – брат Мэтью.

Монах. Неизвестный монах, покинувший эту землю, не оставив следа. Тем не менее, Король гоблинов о нем помнил и, несомненно, любил. Именно в этой любви продолжал жить престарелый учитель. Это и есть бессмертие, дарованное людям: жизнь в памяти тех, кто продолжает любить нас после того, как наши тела давно стали тленом.

Я подумала о брате и сестре, которые меня любят, и вспомнила: они ведь ждут меня там, наверху. Надо мной опустилась крылатая тень завтрашнего дня. Слишком скоро. Слишком рано уходить.

– Каким он был? – спросила я, все еще не оборачиваясь. – Это он тебя воспитал? А кто твои родители? Как ты попал в монастырь? Что…

– Элизабет.

Я не смотрела на него. Не могла.

– Завтра наступило.

Я замотала головой, но мы уже перешли черту, за которой нет возврата. Я сделала выбор. Выбрала себя. Свой эгоизм.

Король гоблинов почувствовал мои колебания.

– Не жалей, что выбрала жизнь.

– Я не жалею, – прошептала я, – и никогда не пожалею. – Не ложь, но и не правда.

– Элизабет.

Я сжалась.

– Элизабет, посмотри на меня.

Я повернулась, медленно и неохотно. В глазах Короля гоблинов сиял свет, и я знала, что этот свет будет помнить меня и после того, как я уйду из обоих миров, Подземного и верхнего. А эти глаза… Глаза, сияющие ярче брильянтов, полностью преобразили его лицо. Его красота более не казалась зловещей, жуткой или неестественно-безупречной. Лицо обрело живость, и от этого он стал выглядеть совсем юным и беззащитным.

– Кто ты? – спросила я.

Вопрос упал звонкой дождевой каплей, разбив стеклянную тишину.

– Я – Эрлькёниг, Владыка Зла и правитель Подземного мира.

Я покачала головой.

– Нет, все это – твои титулы. Кто ты?

– Я – Король гоблинов, твой вечный и бессмертный возлюбленный.

Все верно, он Эрлькёниг и Король гоблинов, мой Король гоблинов, но я хотела знать, кем он сам себя считает. Я получила от него все, кроме имени.

– Нет, – снова возразила я, – это мне тоже известно.

Из-под улыбки показались кончики зубов.

– Так кто же я?

– Ты – человек, чья душа полна музыки. Ты – своенравный, непредсказуемый, противоречивый. Ты находишь радость в детских играх и еще больше радуешься, когда побеждаешь в них. Для натуры столь глубоко верующей ты на удивление мелочен. Ты – джентльмен, скрипач-виртуоз, ученый, мученик, причем из всех твоих масок образ мученика нравится мне меньше всего. Ты сдержан и аскетичен, ты чванлив, напыщен и глуп.

Король гоблинов молчал.

– Ну, я права?

– Да, – глухо промолвил он. – Да, Элизабет, ты смотришь мне прямо в душу.

– Тогда назови свое имя, mein Herr.

Он тихонько рассмеялся, но его смех прозвучал скорее как всхлип.

– Нет.

– Почему?

– Чтобы ты могла меня забыть, – просто сказал Король гоблинов. – Нельзя любить человека без имени.

Я качнула головой.

– Ошибаешься.

– Имя – это то, что принадлежит смертному. – В глазах разного цвета появилось непонятное выражение. – Тому человеку, которым я был в верхнем мире. – Он привлек меня к себе, и я склонила голову к нему на грудь, прижалась к шраму у сердца. – Найди меня, – еле слышно сказал он. – Ищи меня там, Элизабет. Только там, наверху, ты найдешь эту недостающую частицу.