Читать книгу "Наваждение - Линкольн Чайлд"

Лагерные постройки стояли на пропитанных креозотом сваях чуть выше уровня воды; в кипарисовой роще среди окутанных испанским мхом древних деревьев пряталось не меньше десятка зданий, крытых шифером. Сама роща раскинулась на краю небольшого затона. Лагерь располагался на относительно возвышенном месте, его окружала целая стена папоротников, каких-то кустов, высокой травы. Благодаря густой растительности и почти непроходимой завесе из испанского мха место это казалось тихим и неприступным.

Пендергаст двигался кругами, проверяя, нет ли тут охраны, изучал местность. С одной стороны лагеря виднелась деревянная пристань с выходящим в затон плавучим доком. Там стояло необычного вида судно, в котором Пендергаст узнал военный речной катер времен вьетнамской войны, своего рода гибрид: плоскодонка с осадкой не больше трех дюймов и нешумный встроенный мотор — идеальная вещь для болот.

Некоторые постройки развалились, крыши просели, но главный корпус был в хорошем состоянии, и там явно кто-то жил. Стоявший рядом дом тоже содержался в исправности. На окнах висели плотные шторы, едва пропускавшие слабый желтоватый свет.

Завершая последний круг, Пендергаст удивился: похоже, никто лагерь не охраняет. Тихо как в склепе. Если стрелок и здесь, то он очень хорошо спрятался. Пендергаст подождал, прислушался: откуда-то издалека донесся слабый плач, словно кто-то потерял последнюю надежду. Плач то замирал, то слышался опять и наконец стих, перейдя перед этим в какие-то невнятные звуки. Над болотами воцарилась глубокая тишина.

Пендергаст достал свой «Лес-баер» и стал обходить лагерь, пробираясь через плотные заросли папоротников у самых свай. Он опять подождал, но ничего не изменилось: ни шагов по дощатому помосту, ни света, ни голосов.

От одной из свай поднималась лестница из скользких прогнивших планок. Выждав еще несколько минут, Пендергаст наполовину вброд, наполовину вплавь добрался до лестницы, ухватился за нижнюю ступеньку, и стал подтягиваться вверх, проверяя каждую перекладину на прочность. Очень быстро голова его оказалась на уровне помоста. Глядя по сторонам, он опять не увидел в лунном свете никого — лагерь не охранялся.

Добравшись до верха помоста, Пендергаст перекатился через бортик и залег с пистолетом наготове. Он напряженно вслушивался в тишину: его сверхчувствительный слух уловил едва различимое невнятное бормотание, словно кто-то монотонно читал молитву. Луна стояла прямо над головой, и на спрятанный среди кипарисов лагерь ложились узоры из света и теней. Пендергаст подождал еще чуть-чуть, затем метнулся в тень ближайшего строения и вжался в стену. Единственное занавешенное окно лило слабый свет на помост. Агент медленно обогнул угол и нырнул в проход за вторым окном. Обойдя еще один угол, он оказался перед дверью — старой, с ржавыми петлями и облупившейся краской. Пендергаст осторожно потянул ручку; дверь оказалась заперта. Чтобы отпереть, ему понадобилась секунда. Пригнувшись, он ждал.

Ни звука.

Медленно повернув ручку, Пендергаст приоткрыл дверь и быстро проскользнул внутрь, держа перед собой пистолет.

Глазам его предстала комната — большая, изящно обставленная, только слегка запущенная. В одном конце высился громадный камин, над которым висело чучело аллигатора, а на грубо обтесанной деревянной каминной полке расположилась коллекция вересковых трубок и газовый светильник. Вдоль стены стояли пустые шкафы для оружия, стеллажи с ржавеющими спиннингами и удочками, витрины с наживками и приманками. У камина полукругом расположились потертые кожаные кресла винно-красного цвета. Все предметы покрывал толстый слой пыли — видно, заходили сюда редко.

Над головой Пендергаста раздались легчайшие шаги, бормотание.

Комнату освещали керосиновые лампы; горели они слабо-слабо. Агент прибавил света, вывернув фитиль у одной лампы, и прошел в другой конец комнаты к узкой лестнице, застланной плотным ковром. Медленно поднялся по ступеням на второй этаж: в отличие от первого там не было никакой мебели, никаких красок, никаких бросающихся в глаза предметов — только длинный коридор с дверьми по обеим сторонам: спальни с тех времен, когда в лагерь приезжали охотники. Ни кресел, ни картин, ни книг… За открытыми дверьми виднелись пустые комнаты. На всех окнах висели занавески приглушенных пастельных тонов — явно для защиты от света; даже дырки от сучков в деревянных рамах тщательно замазаны.

В конце холла мягкий свет обрисовывал контуры приоткрытой двери. Мягко, по-кошачьи ступая, Пендергаст подкрался ближе. Последние несколько спален были обитаемы: в одной, просторной и прекрасно, хотя и по-спартански, обставленной, он увидел аккуратно заправленную постель; к комнате примыкала ванная и гардеробная. В большом зеркале отражалась соседняя спальня, поменьше и поскромнее, с единственным предметом меблировки — большой двуспальной кроватью.

Пендергаст прильнул к двери в конце коридора и прислушался: где-то слабо гудел генератор, однако из самой комнаты не доносилось ни звука. Агент резко развернулся и мощным ударом выбил дверь, тут же бросившись плашмя на пол.

Раздался грохот, в притолоку ударила дробь и вырвала кусок величиной с баскетбольный мяч.

На Пендергаста посыпалась штукатурка. Агент перекатился по полу и вскочил. Второй выстрел разнес столик у двери, но в этот момент Пендергаст уже прыгнул на стрелка и, обхватив за шею, выкрутил из рук оружие. Он развернул неизвестного лицом к себе — это оказалась стройная женщина необычайной красоты.

— Вы мне руку сломаете, — спокойно сказала она.

Пендергаст отпустил ее и сделал шаг назад, направив на женщину пистолет.

— Не двигайтесь, — велел он. — Держите руки на виду.

Быстро оглядев комнату, агент изумился: настоящее отделение реанимации со сверкающим новехоньким оборудованием — система мониторного наблюдения, пульсоксиметр, монитор дыхания, аппарат искусственной вентиляции легких, инфузионный насос, реанимационная тележка, рентгеновская установка, всевозможные приборы и аппараты функциональной диагностики.

— Кто вы? — спросила женщина ледяным голосом; к ней уже вернулось самообладание. На ней было элегантное светлое платье, никаких украшений, однако макияж сделан тщательно, волосы аккуратно уложены. Больше всего Пендергаста поразило выражение острого ума в ее холодных голубых глазах. Он узнал женщину почти сразу — по фотографии, которую видел в управлении записи актов гражданского состояния в Батон-Руже.

— Вы — Джун Броди, — сказал он.

Она слегка побледнела. Последовало напряженное молчание; из-за двери в конце комнаты донесся приглушенный слабый стон — плач боли или отчаяния.

— Боюсь, ваш неожиданный приход побеспокоил моего пациента, — невозмутимо произнесла Джун Броди. — А вот этого как раз делать не следует.

73

— Пациент? — переспросил Пендергаст.

Броди не ответила.

— Что ж, это мы с вами обсудим позже, — сказал агент. — Моя напарница осталась на болотах, она ранена. Мне нужна ваша лодка. И вот эта аппаратура.