Читать книгу "Возлюбленная Казановы - Елена Арсеньева"

Елизавета понурилась. Это не Вольной, что ему скажешь! Былбы Вольной, кинулась бы к нему, прошептала, глядя в отважные зеленые глаза:«Забери меня отсюда! Ты у меня в долгу, помнишь?» И он забрал бы. Она зналадоподлинно, что забрал бы! Но этот – чужой.

– Я хочу еще раз поглядеть на Данилу, – пробормоталаЕлизавета. – А потом пойду к себе и лягу в постель.

Она шагнула к двери. Соловей-разбойник не тронулся с места.

– Ладно, Лизавета, – наконец-то отступил в сторону. –Погляди на своего Данилу.

Он пропустил ее вперед. И все время, пока Елизавета шла покоридору, она чувствовала на спине жаркий взгляд.

Вот и дверь гардеробной Аннеты. Соловей-разбойник вынулиз-за пояса небольшой, остро отточенный ножик и принялся ковырять в замке. Этонапомнило Елизавете графа де Сейгаля и его сломанный стилет, и она слабоулыбнулась прошлому – такому свободному, счастливому, полному надежд… Вкоридор, конечно, луна проникнуть не могла, но Соловей-разбойник, наверное,видел в темноте, как кошка, потому что дверь наконец-то открылась.

Вот здесь лунного света было предостаточно! Казалось, всевокруг заткано самосветной серебряной нитью. Это было столь чудесно, чтоЕлизавета замерла на пороге. В такие комнаты входишь как во сне, даже не зная,что ждет тебя там: счастье или горе… Она не заметила, как Соловей-разбойникпроник в чулан. Вдруг раздался звук удара, потом глухой стон – и на порогепоявился «серебряный» атаман с бессильно обвисшим «серебряным» Данилою наруках.

– Что?.. – вскрикнула Елизавета, и горло у нее перехватилоот испуга.

– Пришлось его утихомирить. Он, бедолага, в своей клетке ужеспятил, – тихо пояснил Соловей-разбойник. – Даже меня не признал! – Тут онпоймал краем глаза свое отражение в одном из зеркал и хохотнул: – А немудрено,ей-богу! Я и сам себя не узнаю в этом… – замялся лишь на мгновение, – в этомсвете. Все. Прощай!

Он торопливо двинулся к выходу, но цепь устрашающе звенелапри каждом движении.

Елизавета не выдержала:

– Погоди, я понесу цепь, а то разве мертвого не разбудишь.

Так они и пошли: впереди Елизавета, перекинув оковы черезплечо и придерживая, чтоб не брякнули, следом – Соловей-разбойник сбесчувственным Данилою.

Они спустились на первый этаж, прокрались мимо заложеннойдвери в гостиную, откуда доносился хмельной смех Аннеты (Елизавета словно быувидела ее темные глаза и голые плечи, блестящие при свечах, розовый пышныйпарик) и возбужденный выкрик князя Завадского: «Вы истинный грабитель с большойдороги, Валерьян Демьяныч!»

Соловей-разбойник глухо хрюкнул, заперхал. Улыбка егосверкала в темноте.

Так, едва сдерживая хохот и грохот цепей, они вышли начерное крыльцо, где уже стояла телега. Один мужик нетерпеливо перебирал вожжи,другой – топтался возле. При виде странной троицы он ахнул и перекрестился.Узнав своего атамана, разразился таким восторженным матом, что Елизаветастремительно заткнула уши… и выронила цепь!

Грохот учинился такой, словно небо рухнуло наземь иразбилось вдребезги!

У Елизаветы ноги подкосились, она начала падать, чувствуявнезапно накатившую тошноту, вся покрывшись ледяной испариной и трясясь мелкойдрожью.

Соловей-разбойник закинул Данилу в телегу, уже не обращаявнимания на цепь, успел подхватить Елизавету, прежде чем она повалилась, и,держа ее под коленки, как только что нес парикмахера, быстро шепнул своим:

– Гоните вовсю! Да не забудьте: сделайте, как я сказал! – Икинулся обратно в дом.

* * *

Елизавета не помнила, как очутилась в своей комнате, нознакомое прикосновение прохладных льняных простыней помогло прийти в себя.

Открыла глаза, увидела над собой страшный, смуглый лик иотвернулась в ужасе: теперь она в полной власти разбойника. К своим-то он добр,а каково окажется с нею, с нечаянной пособницей? Ее мутило все сильнее.

А он, словно услышав эти мысли, отшатнулся, возмущеннопробормотал:

– Да что я, право слово, зверь алчный?! Не бойся ты меня,Лизавета. Скажи лучше, что с тобой вдруг содеялось? Испугалась, что ли? Даполно…

Голос его звучал так мягко, успокаивающе, что лишь этого инедоставало Елизавете, чтоб разрыдаться в голос:

– Я беременная!..

Соловей-разбойник отшатнулся, даже зубами скрипнул.

– Ах ты, бедная моя! – сказал с такой жалостью, чтоЕлизавета еще пуще залилась слезами, и он схватил ее за руку. – Да ништо! Нумутит, так ведь всякую бабу мутит при таком деле! Еще и наизнанку выворачивает.Зато родишь сыночка аль доченьку, будешь миловать-пестовать – про все муки своипозабудешь.

Елизавета была так поражена, что даже не нашлась чтоответить, а он продолжал:

– И гляди, сделать над собой ничего не смей. Дитя – посланецбожий, невинный! Руку на плод свой поднять – грех. Нынче же всем бабкам закажу:какая решится тебе помочь, голову оторву!

– Да поздно уж, – растерянно молвила Елизавета, испуганнаяего суровостью.

Он смягчился:

– Перво-наперво ничего не бойся. Я теперь за тобойприсматривать стану. Коли что не так, ты меня только позови, подумай про себя:«Соловей, мол, разбойник, встань передо мной, как лист перед травой!» – и я туткак тут явлюсь, поняла? А теперь, девка, мне пора. Ты же знай лежи да лежи, чтобы ни случилось. Ясно?

Его горячие губы мазнули по ее холодному, в испарине, лбу, иатаман исчез за дверью.

Сколько продлилось ее оцепенение, Елизавета не знала, новдруг услышала крики на крыльце и поняла, что дворня подхватилась. Дом весьдрожал от ударов. Это рвались из гостиной всполошившиеся господа.

На подгибающихся ногах Елизавета добрела до окна, высунулась– и в белом, ясном свете раскаленной огромной луны увидела на крыльцеСоловья-разбойника, на котором, словно гончие псы, вцепившиеся в медведя,поднятого из берлоги, висели полуодетые слуги. А на подмогу к ним уже летелнаметом всадник на вороном коне, вытаскивая из-за спины ружье… Это былуправляющий, вернувшийся прежде сроку.