Читать книгу "Возлюбленная Казановы - Елена Арсеньева"

Когда Христа распяли,

Святую кровь его пролили,

Мать Пресвятая Богородица

По Иисусу Христу сильно плакала,

По своему сыну по возлюбленному,

Ронила слезы пречистые

На Матушку на Сыру Землю.

От тех от слез от пречистых

Зародилась плакун-трава.

Поэтому плакун-трава – всем травам мати…

Она пела и про траву баранец, которая бродит туда-сюда ипищит, когда ее выдергивают из земли. И про траву кликун, которая кличетчеловеческим голосом по зорям дважды: «Ук! ук!» Про измодин-траву – кто ее ест,тот долго жить будет, никакая скорбь не тронет ни сердца, ни тела. Проразрыв-траву и одолень-траву, перенос-траву и пристрел-траву…

– Не любит кто тебя, дай испить одолень-траву: не сможет онот тебя до смерти отстать. А коли далеко твой сердечный друг, положиодолень-траву близ сердца ретивого и пошепчи: «Встану я, раба божия, и выйду вчисто поле. Навстречу мне буен ветер…»

Елизавета, как зачарованная, протянула руку, взяла у Татьяныупругий стебелек с крошечными беленькими цветочками, спрятала его на груди,самым сердцем ощутив его таинственную прохладу, и зашептала:

– Встану я, раба божья Елизавета, и выйду в чистое поле.Навстречу мне буен ветер. Поклонюсь ему низехонько и скажу так: «Ох ты,гой-еси, господин буен ветер! Не гоняй ты по темным лесам, зеленым лугам иречным волнам, вынь из меня тоску тоскучую, сухоту плакучую, понеси через боры– не потеряй, через дороги – не урони, через моря-океаны – не утопи, а положиэту тоску-тоскучую и сухоту плакучую рабу божьему Алексею в белую грудь, вретивое сердце, чтоб он обо мне тосковал и горевал денно, и нощно, и полунощно,пил бы – не запивал, ел бы – не заедал…»

Наверное, это было все так же напрасно и безнадежно, какночные, тайные блуждания меж белых облаков сонного яблоневого сада, когдаЕлизавета вдруг спускалась к тихо вздыхающей реке и, склонившись над тьмою,шептала невидимой волне – такой же невидимой, такой же неуловимой, как еелюбовь:

– Ну где же ты? Где?.. Увижу ли еще тебя? Жив ли ты, муж мойвозлюбленный?

Она упала лицом в траву, разрыдалась, мешая мокрые слезы спрохладною росою, снова и снова вымаливая у бога прощения за то, что свершала вневедении.