Читать книгу "Бета-самец - Денис Гуцко"

Собрались в ресторане филармонии. Вор выслушал стороны, выпил-закусил и присудил продавцу «Хаммера» деньги вернуть, а машину забрать — согласно уговору. Тут подали десерт — а Григорий Дмитриевич сладкого не ел. Воодушевленный удачным для него исходом неприятного дела, решил подышать воздухом. Выходя из-за стола, бросил помрачневшему продавцу: «Какой же я был козел, что с тобой связался!» Ему казалось, так тоже можно — с грубоватой иронией и беззаботным смешком. Тут поднялся и вор в законе, остановил Григория Дмитриевича, вытер салфеткой рот, грустно покачал головой. Говорит: «Так ты, стало быть, козел? Я, стало быть, только что за козла вписался? Нехорошо, предупреждать надо». И не только свой приговор отменил, но еще и обязал Григория Дмитриевича выплатить ему кругленькую сумму в счет возмещения морального вреда.

— За такую подставу можно с тебя и по-серьезному спросить. Но я теперь добрый, так что радуйся.

Двадцатью минутами позже Григорий Дмитриевич, грустный и в стельку пьяный, сел в «Хаммер» и умчал от филармонии. На ближайшем перекрестке не вписался в поворот и на полной скорости влетел в угол главпочтамта. Подушек безопасности в свеженьком «Хаммере» из Германии не оказалось.

Сашиного отца проводили в мир иной под шепоток кредиторов, оплакивавших свои сгинувшие доллары. Деньги на момент его смерти оказались вложенными в товар, а его сахарная сеть — сотканной сплошь из предателей: оптовые покупатели, водители, посредники либо утверждали, что давно рассчитались с Григорием Дмитриевичем сполна, либо возвращали Валюше жалкие копейки. Палый скрупулезно взыскал с нее все, что следовало взыскать согласно вынесенного им вердикта.

18

К воротам подъехала громкая, как пулемет, колымага. Двери хлопнули, и в беззащитное первоянварское утро ворвались молодые резкие голоса. Человек пять парней и девушек.

— Хо-хо, вот это домина. В натуре, замок.

— Да ништяк. Только в сортир далеко.

— Так это только вначале.

— Да ты-то, ясно, после первой начнешь ссать, где стоишь.

— Райка, заткнись, сказал. Чё ты все нарываешься?

— Сам заткнись.

Прошлепав по луже, подошли к воротам. Голоса стихли, вернулась тишина, но уже не такая, как прежде, — изломанная и зыбкая, она только и ждала, чтобы рассыпаться окончательно. Нехотя Топилин разлепил глаза, оторвал голову от подушки и сделал глубокий вдох, раздумывая, крикнуть ли прямо отсюда: «Кто там?» — или все-таки спуститься к двери.

— По ходу, здесь живут, — услышал он знакомый голос, и сердце его подпрыгнуло.

Это был Влад.

Пока позвякивала сетка и гудели металлические листы ворот под весом перелезавшего через ограду человека, Топилин успел пересечь кухоньку, пригладил всклокоченные волосы — и замялся на пороге: нужно было сделать лицо. Не выходить же с физиономией пойманного воришки.

Влад стоял посредине двора: капюшон, как обычно, накинут на голову, руки утоплены в карманах объемной зимней куртки. Его приятели, осматриваясь, входили в отворенную Владом калитку. Девушки остались снаружи. Компания прибыла на старенькой, видавшей виды «девятке», дочерна тонированной, с обтрепанным Веселым Роджером на антенне.

— Привет, — сказал Топилин, запахивая полы стеганой безрукавки и, чтобы не расходились, скрестил руки на груди.

Смерив его холодным взглядом, Влад едва заметно наклонил голову к плечу, точь-в-точь как делала его мать.

— О! Это что за хрен? — громко удивился подошедший к Владу парень, изучая Топилина из-под натянутой на брови трикотажной шапки.

Голос как у взрослого мужика.

— Бомжара? — поинтересовался второй.

Влад молчал. Похоже, обдумывал сложившуюся ситуацию.

— Ты кто, братэлло? — обратился парень в шапке к Топилину.

— Помолчи пока. Воздухом подыши, — ответил тот и просительно посмотрел на Влада: выручай, неохота с твоими объясняться.

По взгляду понял: Влад его узнал. И — да, не просто вспомнил с похорон, знает больше. Наверняка соседи сообщили парню про побоище перед подъездом. И мать могла с ним поговорить.

«Шапка» тоже смотрел на Влада, дожидаясь подсказок: ввалить неизвестному или чуть погодя.

Компания притихла выжидающе. Праздничное настроение выключено, взгляды мрачнеют. Несколько секунд, пока тянулось общее молчание, были неприятны. Будто столкнулся со стаей вольных дворняг на безлюдном пустыре. (В глаза не смотрим. Проходим ровным уверенным шагом, еще немного, так…) Всего-то по пятнадцать-шестнадцать, от силы семнадцать лет. Тому — хмурому гномику — вообще больше четырнадцати не дашь. Вот ради чего все-таки стоит быть богатым, так это чтобы избегать таких пустырей.

Наконец Влад принял решение.

— Здесь, короче, подождите, — сказал он, повернувшись к приятелям. — Я в дом пойду. Хочу с этим, — капюшон качнулся, — кой-чё перетереть.

— Да кто это, Владька? — не удержался гномик.

— Слышь, а чё, нам туда нельзя уже? — откинувшись назад, «шапка» выпятил в сторону дома пах, оттопырив при этом карманы спортивных брюк спрятанными в них кулаками.

Заводился с полоборота. Горячий малый.

— Нельзя, — грубо, но по-прежнему негромко ответил Влад.

— Да с какого хера, Владя? Сам же звал. Что это за перец вообще, можешь объяснить? — стоя к Топилину боком, «шапка» выбросил в его сторону руку.

— Вла-адь, всё отменяется? — крикнула девчонка из-за ограды.

Топилин вздохнул. Не хватало еще с детьми в разборку встрять. Вернулся в дом.

— Керя, ты чё моросишь как укуренный?

Влад говорил вполголоса, через губу. Казалось, от дерганого приятеля его отделяет непроницаемая перегородка.

— Попросил как человека: здесь подожди. Видишь, накладка вышла. Объясню потом. Не хочешь ждать, заводи и сваливай. Сам доберусь.

И вот это Анна называла: «Владька уже взрослый совсем»? Жуть малолетняя…

Оставив дверь открытой, Топилин поднялся наверх: там кровать не прибрана.

Послышались быстрые шаги: «шапка» вышел за калитку.

Задернул покрывало на кровати, нервно хмыкнул.

Вскоре явился Влад, переставил стул от окна к простенку возле двери, сел, растопырив колени. Этот точно не стал бы у Юли конюшничать. И в сказки про бойков никогда бы не поверил.

— Как мама, Влад?

Его вопрос подросток проигнорировал, сам спросил:

— Давно здесь живешь?

— Ну… с битвы на Нижнебульварном. С октября.

Влад кивнул, помолчал, глядя в пол.

— А зачем? — он посмотрел на Топилина.

Скривив озадаченно губы, тот оглядел комнатушку — дескать, так сразу не скажу, нужно подумать. Отвечать не всерьез и невпопад воспрещается. Войдя, Влад успел воткнуть ему в голову проводок, и при первом же небрежном ответе последует удар током.