Читать книгу "Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер"

— Для короля будет огромной удачей, если мы уничтожим генерала парламента, — медленно произнес Эдмунд. — По значимости это гораздо важнее, чем истребление целого отряда. И у меня тоже есть счеты с Алексом Маршаллом.

— Нет, Эдмунд, — прошептала Джинни, схватившись рукой за горло. — Ты не можешь мстить человеку, который однажды пощадил твою жизнь и потом не воспользовался сведениями, полученными от меня, чтобы преследовать тебя. — Но она прошептала эти слова сама себе, потому что для того, чтобы высказать их вслух, ей пришлось бы рассказать им правду, а эта правда не изменит решимости Джо и Кита Маршаллов избавить мир от предателя. А что подумает Эдмунд о ней — покорной любовнице такого человека? Что она не лучше маркитантки, с той лишь разницей, что идет за армией не из-за денег, а из-за любви.

— Джинни, ты уйдешь с остальными, — сказал Эдмунд, глаза которого лихорадочно заблестели. — Они отведут тебя в надежный дом, и, когда я приду, мы вместе переправимся через Северное море.

Джинни покачала головой.

— Как ты намерен бежать отсюда, если вы убьете генерала? Ты думаешь, что его люди не будут преследовать вас? Они бесконечно преданы своему командиру и разорвут вас в клочья!

— Оставь это нам, — сказал Эдмунд с уверенной улыбкой. — Мы сами все решим.

Он говорил так, словно она была какая-то простодушная дурочка, которой не дано понять всю сложность мужского ума. Если бы положение не было столь отчаянным, Джинни сочла бы все это смешным. Эдмунду раньше не было свойственно так отмахиваться от нее, очевидно, его испортила эта компания.

— Я никуда не уйду, — заявила Джинни с похвальной демонстрацией спокойствия. — Я не собираюсь сидеть и ждать тебя среди чужих людей, точно зная, что живым тебе не уйти.

— Ты должна! — гневно воскликнул Кит. — Здесь не место женщине, и наши дела с Александром Маршаллом тебя не касаются.

«Если бы вы только знали!» — подумала Джинни. Покачав головой, она заявила:

— Я остаюсь.

— Но, Джинни… — Эдмунд снова взял ее за руки, и в голосе его уже зазвучали умоляющие нотки. — Не надо упрямиться.

— Только не говори мне об упрямстве, Эдмунд Верней, — воскликнула Джинни. — Я тоже сыграла свою роль в этой войне, как тебе известно, и имею право сама определить свою судьбу.

Эдмунд не мог переспорить ее и беспомощно посмотрел на братьев Маршалл. Джо пожал плечами.

— Нас это не касается. Ты за нее отвечаешь, Эдмунд.

— Никто за меня не отвечает, — резко сказала Джинни, выйдя на середину комнаты. — Ваш план безумен и гарантирует вам гибель, если вы пойдете на братоубийство.

— Это не братоубийство, — заявил Кит. — Этот человек не брат нам и не сын нашему отцу. Наш долг — избавить мир от предателя, которому дала жизнь наша семья. Эдмунд, если она не уйдет сама, иди с ней. Маршаллы сами разберутся между собой.

— Я остаюсь, уйдет Эдмунд или нет. — Джинни было все равно, как они истолкуют это. Она лишь знала, что не оставит Алекса на произвол судьбы. Она понимала, что если не может помешать свершиться непоправимому разумными доводами, то должна найти какой-то иной способ.

— Мы готовы. — В комнату вошел мужчина, засовывая пистолет за пояс. — У нас осталось три часа до рассвета.

Прощание было кратким, но проникнуто глубиной дружеских чувств людей, закаленных в бою, и печалью поражения. Все в Грэнтли-Мэнор понимали, что у Его Величества нет никакой надежды на успех, если только силы Гамильтона не совершат какое-то чудо. Единственным разумным выходом сейчас было отступление, соединение с силами принца Уэльсского в изгнании и накопление сил и людей для возвращения.

Они ушли. Наступила гнетущая тишина, прерываемая лишь потрескиванием свечей. Мужчины в ожидании утра готовили свое оружие, Джинни сидела в затененном углу галереи, не зная, сколько все это продлится. Она гадала, знает ли Алекс о ее уходе, пришел ли он к ней в комнату, чтобы помириться, и обнаружил, что ее нет. Станет он искать ее или решит, что она вернется, когда сочтет нужным, как это было в Уимблдоне, вернется и найдет его ожидающим ее в спокойной уверенности в нерасторжимости связывающих их уз?

Небо слегка посветлело, и трое мужчин подошли к окну, рассматривая подъездную аллею. Присутствие Джинни ощущал до конца лишь Эдмунд, и с этим ощущением появились первые слабые признаки дурного предчувствия. Эдмунд вспомнил, как она выпрыгнула из лодки в заливе Алум, как сказала, что так и должно быть. Тогда он не задумался над ее словами, в той необычной ситуации они не казались ему очень уж странными. Он просто считал, что она жертвует собой ради него и Питера. Сейчас же он недоумевал: что такое происходит между генералом «круглоголовых» и Вирджинией Кортни, заставившее ее остаться здесь, вопреки ее же утверждениям о бесполезности этой затеи?

Голод вынудил Джинни спуститься вниз, на кухню, но подкрепиться особо было нечем. Ушедшие, очевидно, забрали всю еду с собой. Осталось, правда, немного солонины, чуть-чуть соленой трески и фляжка сидра. Джинни рассеянно ела и думала, не следует ли ей сейчас кинуться навстречу Алексу и предупредить его о засаде. Она с мрачным юмором представила картину, как в отчаянии мечется между двумя лагерями, сообщая о действиях и намерениях каждой из сторон, в тщетной попытке уберечь от гибели дорогих ей людей. Такая ситуация, казалось, вместила в себя всю огромную неразрешимую дилемму этой проклятой войны. Расстроенная и измученная, Джинни вернулась в галерею, предложив Эдмунду трески и сидра, которые он взял, пристально посмотрев на нее.

Подойдя к окну, она увидела, что уже полностью рассвело. Может быть, Алекс и не приедет. Или, потерпев неудачу в нескольких местах, решит, что у него нет времени дольше задерживаться. Возможно, уже сейчас барабаны и горн созывали полк на плац замка. До боли знакомая картина! Она словно слышала голоса, конское ржанье… Через открытое окно донесся стук копыт, и мужчины неслышно подошли к центральному окну, прижавшись к узкому простенку.

— Отойди, Джинни, — прошептал Эдмунд, увидев, что она так и застыла на месте, на виду у того, кто поедет по аллее. Она отошла в сторону, сжавшись в углу и осторожно выглядывая из окна. Алекс ехал так, как она и предполагала, — без шлема. Лучи утреннего солнца освещали каштановые волосы, отражались от нагрудника и рукоятки меча. Он ехал, как обычно, шагов на десять впереди первой линии, совершенно один. За ним Джинни увидела Дикона, полковника Бонхэма и еще несколько знакомых лиц, в основном младших офицеров, которых, очевидно, взяли, с тем чтобы они поднабрались опыта перед главным сражением.

В этот момент она осознавала только одно — как сильно любит его, как сильно жаждет его каждой клеточкой своего нестыдливо страстного тела. Щелчок оружейного затвора прозвучал, словно удар колокола, в мертвой тишине галереи, выведя ее из состояния оцепенения, которое, казалось, сковало ее так, что она не могла шевельнуться. Поэтому она сначала задвигалась как во сне, увидев, что мужчины подняли мушкеты и нацелили их на одного человека, который ехал — по ее вине — навстречу смерти.