Читать книгу "Секретные архивы ВЧК-ОГПУ - Борис Сопельняк"

Служил в Орловском централе еще один, довольно интересный человек, который весьма своеобразно истолковывал свое предназначение. Речь идет о тюремном священнике Рождественском. Перенесшие все ужасы тюрьмы свидетели в один голос характеризовали его как палача, черносотенца и фарисея.

— При этом надо было видеть, — вспоминали они, — как он, возведя очи к небу, говорил: «Не забывайте, дети мои, что устами народа глаголет истина. А в самых глубинах русского народа давным-давно родилась очень верная и очень мудрая пословица: «Тюрьма что могила, всякому место есть».

Это он, священник Рождественский, уговаривал заключенных «претерпеть все мучения и ждать пришествия царства небесного»; это он отпевал «в бозе почивших», прекрасно зная, что эти люди не почили, а были до смерти забиты; это он с помощью самых свирепых надзирателей обращал в христианство евреев и мусульман, а несогласных, с его благословения, тут же сажали в карцер и по отработанной схеме «доводили до чахотки».

Не думайте, что заключенные безропотно сносили все эти истязания. Одни протестовали, накладывая на себя руки, другие ухитрялись сообщать о тюремном беспределе на волю, но ни Дума, приславшая целую комиссию, ни высокопоставленные чиновники, нагрянувшие с проверкой, изменить ничего не моти.

И тогда заключенные взбунтовались! Это случилось 10 августа 1910 года. А началось все в мастерской по переработке старых веревок и всевозможных отходов. Работа «на хлопке» — так узники централа называли эту мастерскую — была настолько антисанитарной, что через три-четыре месяца каторжане приобретали самый настоящий туберкулез. Тяжкая работа, избиения кольями и нагайками довели до того, что однажды заключенный Богданов, в ответ на удар нагайкой по голове, схватил топор и одним ударом раскроил череп надзирателя. Потом он сорвал с него револьвер и начал стрелять в других надзирателей.

В ответ раздался огонь со всех вышек и башен. Шесть человек было убито и тридцать ранено, остальные избиты до полусмерти.

Вскоре состоялся военный суд. Восемнадцати зачинщикам бунта грозила смертная казнь. Но когда подсудимые рассказали о царившем в тюрьме произволе, а потом показали незаживающие раны от палок и нагаек, прокурор отказался от обвинения, и всем арестованным вынесли оправдательный приговор.

Дело прошлое, но нельзя не признать, что следователи ОГПУ проделали огромную работу, опросив десятки каторжан и разыскав наиболее свирепых надзирателей, а также начальников, с чьей подачи творились эти кровавые безобразия. Ни бывший начальник тюрьмы Мацевич, ни прославившиеся своей жестокостью надзиратели Калафута, Загородний, Фролов и Ларин не отрицали, что жизнь каторжан не ставили ни в грош, но «палачами стали не по своей воле, а по принуждению начальства».

Так как самым большим начальником в тюрьме был Мацевич, то надзиратели все валили на него, а Мацевич, признавая себя виновным в том, «что все это проводилось под моим руководством», заявил, что делал это, «желая угодить инспектору». А кому хотел угодить инспектор? Конечно же, министру. А министр — царю.

Вот круг и замкнулся. Вот мы и пришли к тому, с чего начинали. Во все времена, включая нынешние, хозяева Зимнего ли дворца или Кремля были, есть и будут ответственными за то, что творилось в Орловском централе, а несколько позже на Колыме, а ныне в Бутырке или в Матросской Тишине. Ни один надзиратель, охранник или начальник тюрьмы и пальцем не пошевелит, не будучи уверенным, что его поступок будет понят и высоко оценен вышестоящим руководством.

Правда, такой подход к делу не всегда бывает самым оптимальным. Иногда история делает такие крутые зигзаги или, как говорил наш предыдущий президент, загогулины, что за эти поступки приходится отвечать. Именно так случилось с сотрудниками Орловского централа. По делу № 40861 проходило 24 человека. Девятнадцать из них были расстреляны, а пятеро получили сроки от пяти до десяти лет. Самое удивительное, что совсем недавно «в связи с отсутствием умысла в их действия» этих палачей реабилитировали как жертв политических репрессий.

Ни секунды не сомневаюсь, что пятерых надзирателей, а среди них были такие мастера пыточного дела, как Загород-ний, Озеров и Жилин, в живых оставили не потому, что они заключенных избивали милосерднее, чем другие, а потому, что большевикам пригодился их опыт. Ведь именно в 30-х годах начали строить каналы, прокладывать новые железные дороги, осваивать всевозможные месторождения — и все это делалось руками зеков.

Но наиболее строптивые сидели в тюрьмах. Не пустовал и Орловский централ: врагов народа становилось все больше и, как показал опыт, методы их перевоспитания, разработанные в царские времена, оказались наиболее действенными.

И все же ученики пошли дальше учителей. 7 апреля 1930 года состоялось историческое постановление СНК СССР—именно в этот день родился монстр по имени ГУЛАГ. И хотя через жернова ГУЛАГа было пропущено около 10 миллионов человек, в том числе, только по официальным данным, 650 тысяч расстреляно, более законопослушными россияне стали. Напомню, что в России сейчас 765 тысяч исправительно-трудовых колоний, тюрем, следственных изоляторов и других учреждений, в которых содержат преступников. И знаете, сколько там воров, насильников и убийц? Около 870 тысяч человек.

Для сравнения: в самом страшном и мрачном 1937 году во всех тюрьмах и лагерях необъятного Советского Союза сидело 820 880 человек, из них одна треть «политических».

Так что тенденции к облагораживанию и перевоспитанию россиян не наблюдается. А раз так, то самое время вспомнить еще одну поговорку: «Худое дело тюрьма, а без нее нельзя!»

СМЕРТЕЛЬНАЯ ИГРА НА СЦЕНЕ ГУЛАГА

АКТ I

Все началось с пирушки или, как сейчас говорят, тусовки. Пить бы господам актерам пореже, больше слушать и меньше говорить, повнимательнее присматриваться друг к другу, как знать, быть может, и не было бы массовых арестов, мучений в колымских и воркутинских лагерях, болезней, смертей и ссылок.

А то ведь соберутся после спектакля, примут по стаканчику — и давай травить политические анекдоты. Кто-то непременно плеснет еще, войдет в образ оппозиционера, пустит пьяную слезу, обнимет ближайшего друга и заявит хорошо поставленным голосом, что Ленин и Троцкий — титаны, а все остальные — пигмеи, правда, среди них есть такие замечательные люди, как Зиновьев, Каменев и Бухарин.

— А Сталин? — поинтересуется ближайший друг.

— Что Сталин?! Его во время революции никто и знать-то не знал!

— А Гитлер, он тоже титан?

— Гитлер? О-о, Гитлер — это великий человек. И вообще фашизм покорит весь мир!

И не догадывается горе-оратор, что, обнимая друга, обнимает официального сотрудника ОГПУ, что уже утром отчет об этом разговоре будет лежать на Лубянке и в голове начальника Управления по Московской области всесильного Реденса родится план беспощадной чистки авгиевых конюшен столичных театров.

Мало кто знает; что всесильность и безнаказанность сына польского сапожника Станислава Реденса основывалась не только на заслугах перед ОГПУ, но и на родственных связях со Сталиным. Они были свояками, то есть женаты на родных сестрах: Сталин — на Надежде Аллилуевой, а Реденс — на Анне Аллилуевой. Забегая вперед, скажу, что эти родственные связи вышли ему боком: в 1938-м по приказу свояка Реденс был арестован и вскоре расстрелян. А его жена уже после войны получила 10 лет за «шпионаж» и из лагеря вернулась лишь после смерти своего могущественного родственника.