Читать книгу "Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный"

— уходите. Не оглядываясь. Увидимся на Рынке.

Женщина уже схватила девочку за руку и собиралась уйти, когда обернулась последний раз. Спасший им жизни плохо пахнущий человек лежал лицом вниз и дрожащие руки скрестил на затылке. Заика медленно опускался на колени и дрожал. Военные шагали ровно, размеренно и дубинки держали у бедер, как фаллосы. Женщина дёрнула дочку за руку и быстро-быстро мелкими шажками пошла прочь. Она не оглядывалась и старалась даже не прислушиваться к тому, что происходит позади. Но ее никто не позвал и не приказал вернуться.

4

Ферст вошел в барак первым, как и следовало старшему брату. Секонд прикрыл дверь, отрезая жилище от внешнего мира. Ветер, снег, толчок в спину и коварный лед под ногами остались там. Здесь был дом и было тепло.

Плюсом улицы была свежесть. Здесь очень воняло, особенно после чистоты кабинетов Касьяна Всемогущего. Вонь множества потных немытых тел, опилок на полу, носков забытых по углам, немытых ног, засаленных волос, наполненных детскими экскрементами подгузников, перегара, вшей, грязных трусов, недопитой водки, плохо прожаренной требухи, крови, сырой земли и грязной воды. А всё вместе это запах недостаточной вентиляции и плохого настроения. Запах безысходности и отчаяния.

— Когда разбогатею, ноги моей не будет в бараках, никогда, — сказал Ферст уверенно, как только мог. Он знал, что вырвется отсюда рано или поздно, но иногда сомнения побеждали нокаутом в голову. Особенно если открывал рот братец, а он был тот еще скептик тире реалист.

— Ага, — моментально подтвердил он свой статус, — сначала Карге за тарелочку нужно ответить.

— Умеешь ты настроение испортить, братец.

Они медленно пошли вдоль коридора. Длинный серый коридор напоминал кишку по которой еда скатывается из горла в желудок, там переваривается и лезет дальше в сторону выхода, но с комнатами по обе стороны. Называть это жильем страшно, но люди привыкают и не к такому. Всегда есть надежда на лучшее, а сейчас ютятся в комнатках отделенных друг от друга картонными листами, а от коридора занавесками. Там внутри стоит одна-максимум две койки и тумбочка для вещей. Туалет для всех один, как и душевая общая для мужчин и женщин, да и теплой воды там больше нет, чем есть.

«Я обязательно выберусь», — упрямо подумал Ферст и уверенно прошел мимо своего убежища. Они с братом и там жили вместе, как неразлучные двое из ларца, одинаковы с лица. Но сейчас нужно было пройти дальше, в самый конец коридора там где живет Карга.

Секонд шел следом, решил брата перед лицом опасности не оставлять, хотя помочь он не смог бы ничем. Если уж Карга разозлится и захочет вырвать Ферсту язык, то Секонд защитить его не сможет, скорее станет вторым близнецом без языка, что и соответствует его имени.

— Братец, — тихо позвал он сзади и Ферст чуть не вступил в чей-то горшок.

— Что?

— Боязно мне.

— Так не иди. Я тарелочку брал, мне и отвечать.

Он не оглядывался, но дыхание позади не затихло, как и шаги.

— Нет, братец. Тарелочку смотрели вместе и отвечать за все будем тоже вместе.

Длинный коридор остался позади. Ферст уткнулся носом в тяжелый ковер, пятнистой леопардовой расцветки, который закрывал убежище старухи от любопытных глаз. Ферст кашлянул и оглянулся на брата, тот опустил глаза и переминался с ноги на ногу.

— Ты что ли мнешься на пороге первенец? — заскрежетал голос из-за ковра и братья синхронно вздрогнули — Забыл, что у меня глаза везде? И вторячка с собой припер? Удивительно. И тарелочки я не вижу. Ну заходите, разберемся.

Карга жила одна уже много десятков лет. Поговаривают, что у неё была любимая сестра-близнец, которая погибла при очень странных обстоятельствах: то ли схлестнулись они в интригах против третьей сестры, то ли против падчерицы — и в итоге проиграли. Ну и где-то там, в поединке, Карга и потеряла сестричку. После этого она очень быстро постарела, пострашнела, спилась и потеряла уважение граждан.

Она жила каргой как до Улья, так и внутри него. Даже когда её поселили не в хоромы, а в забитый людьми, как тараканами, барак, Карга оставалась верна себе и была одинока. Когда шторки открывались и народ собирался вместе праздновать день рождения, Новый год или день какой-нибудь неведомой людям фигни, Карга сидела за своим персидским ковром и носа не высовывала навстречу веселью. Её пытались звать, подсовывали записки под ковёр и звали хором весёлых голосов — Карга бурчала и отказывалась наотрез, даже не смущаясь.

Когда особенно пьяный сосед слева по коридору (вместо двери — душевая занавеска) попытался шутя вывести её силой, многие поняли, почему не стоит нарушать личное пространство Карги. Соседа ещё долго пытались отодрать от асфальта. А когда к бабке явились так называемые охотники за сокровищами (или сталкеры), переломанные тела нашли далеко за пределами Улья, плавающими у берега местной реки.

Соседи слышали, как бабка разбирается с вооружёнными бандитами, и боялись пошевельнуться, чтобы случайно не попасть под раздачу. Или, как говорят, «под рикошет».

Не любила Карга никого, даже саму себя. От этого и прозвище такое получила, нехорошее. В лицо старуху так никто не называл, зато за спиной не стеснялись. «Карга опять что-то у себя жарила. Или кого-то судя по крикам». «Карга не мылась уже полвека. Хотя если бы она вошла в душевую, все бы с радостью уступили бабушке все помещение на неограниченное время». «Если Каргу хорошо попросить, она покажет яблочко, которое скачет по тарелочке и показывает, все что захочешь увидеть. Но плата может оказаться непосильной. Особенно для красивого и молодого парня. А красивым девочкам она отказывает автоматически». «Карга стирала свои трусы и говорят, что в соседнем доме задохнулся новорожденный. Совпадение? Не думаю». «Карга держит труп своей сестры под кроватью. Поэтому такая страшная вонь идет из комнаты». «Карга любит близнецов. Особенно с чесночком».

Да, когда не о чем поговорить — вспомни Каргу, всегда найдется парочка интересных историй. На девяноста процентов выдумка и на четыре с половиной враньё. Правды ни знал никто. Вот только близнецов Карга действительно любила, относилась с почтением и даже могла помочь советом или парой кредитов. Ферст и Секонд знали об этом не понаслышке и удачно этим пользовались. Карга даже доверила им яблочко на тарелочке и теперь вернуть им было нечего. Касьян Тупоголовый уничтожил бабкину игрушку, а отвечать придется парням. Как сказал Секонд: «Я даже наиграться не успел, а теперь умирать из-за неё».

Они