Читать книгу "He как у людей - Ребекка Хардиман"

тонким золотым пояском на талии, и держит на руках младенца. Девочка (в ушках у нее поблескивают крошечные лиловые точки бриллиантовых сережек) уставилась на Эйдин широко раскрытыми влажными глазами — так серьезно, что не ответить кажется невежливым. Эйдин трижды смущенно закрывает лицо пальцами, изображая игру в «ку-ку», но малышка смотрит на нее без улыбки, все тем же профессорским взглядом — холодно, изучающе. Эйдин это смешит. Пожалуй, надо попробовать написать стихотворение от лица маленького ребенка.

Время от времени входная дверь распахивается, впуская внутрь поток теплого вечернего воздуха, и Эйдин смотрит, как входят в приемную раненые и больные, обычно в сопровождении кого-то из родственников. Неулыбчивая женщина за стойкой администратора тут же велит им пройти регистрацию с помощью автоматов, расположенных у дальней стены. Пожилые люди явно теряются и не знают, что делать, но их все равно отправляют к терминалам. Эйдин это начинает раздражать: люди явно нуждаются в элементарной человеческой помощи и не получают ее. Бледная миниатюрная женщина с морщинистым лицом, в фиолетовой ветровке, в полном замешательстве стоит перед экраном и что-то тихонько бормочет. Для нее это все равно что кабина пилота или машина времени.

Эйдин не в силах больше на это смотреть. Хотя это совсем не в ее характере, она подходит и говорит:

— Вам помочь?

Она выуживает из ветхого бумажника женщины водительские права, вынимает их из пластиковой обложки и проходит вместе с ней всю эту бюрократическую процедуру, этап за этапом. Датчик пищит, когда она проводит правами под красной лампочкой — сначала одной стороной, потом другой. Затем автомат требует карту медицинского страхования.

— «Медикэр», что ли? — переспрашивает женщина.

— Не знаю… — говорит Эйдин, берет у женщины кусочек неламинированного картона — такой тоненький и непрочный для такого важного документа — и проводит им под датчиком. Далее следует еще целая серия вопросов, подтверждений и проверок, и наконец экран спрашивает, воздерживался ли пациент от приема пищи.

— А?.. — говорит женщина.

— Он спрашивает, ели ли вы что-нибудь в последние двенадцать часов?

— Кекс с отрубями, — отвечает женщина.

Эйдин нажимает «нет». Так они отвечают на новые и новые вопросы, пока не доходят до последнего экрана. Женщина благодарит и предлагает Эйдин доллар, но та вежливо отказывается. После этого она уже не отходит далеко от автомата — на случай, если ее помощь понадобится еще кому-нибудь (дважды так и случается). Наконец зеленая дверь распахивается, и из нее бодро выскакивает бабушка.

— С ним все в порядке. Правда, нужно будет наложить скобы, но ничего, зайду в магазин кантцтоваров и куплю степлер. — Бабушка говорит это с таким невозмутимым лицом, что Эйдин смотрит на нее оторопело, цока не замечает озорную улыбку.

— Господи! — Эйдин смеется, хотя и не уверена, что сейчас подходящее время для шуток.

Бабушка отводит ее в дальний угол этой мрачной комнаты, туда, где народу поменьше, и усаживает на стул.

— С ним все будет хорошо, птенчик, слава богу. Хотя Бог тут и ни при чем. Во всяком случае, он в полном сознании. И болтает вовсю. Но его нужно везти в больницу — здесь скобки не накладывают. — Она смотрит на Эйдин. — Я поеду с ним.

— Тогда и я тоже.

— Нет, — говорит бабушка. — Это просто глупо, мы же…

— Я хочу поехать с вами.

На блузке у бабушки маленькое пятнышко — кровь Гаса.

— Я решила остаться здесь еще на несколько дней, может быть, на неделю, на две. С Гасом. У него сотрясение мозга, кто-то должен за ним присматривать, не то еще заснет и не проснется.

— Разве брат не может за ним присмотреть?

— Наверное, может, — отвечает бабушка, — но Гас попросил меня. И потом, Эйдин, тебе все равно надо домой. Я пообещала твоему отцу. Если ты завтра же не сядешь в самолет, он мне точно голову оторвет.

— Я одна не полечу! — говорит Эйдин так громко, что посетители начинают оглядываться с любопытством.

— Но почему? Ты же здесь бродила повсюду одна, и ничего?

— Я не могу.

— Можешь.

— Но как же так? Улететь, и на этом конец? А какой тогда смысл? Ничего у нас не вышло. Сильвия осталась безнаказанной, деньги тебе не вернули. Шона я так и не увидела.

Бабушка усмехается.

— Ну, не совсем ничего не вышло. Даже совсем не ничего.

— Двойное отрицание.

В грамматике ты сильна, Эйдин.

Эйдин мрачнеет с каждой секундой. Все, хватит с нее! Она уже сыта по горло и этими разговорами, и этой клиникой, и этими шуточками, и этой страной!

— Иди сюда, я тебе расскажу, — говорит бабушка. — Полиция может выдать ордер на арест Сильвии. Боб сказал, что случай с Гасом будет рассматриваться как нападение, если он подаст заявление. Но даже если не подаст, мы хорошо сделали, что поехали за ней к мистеру Пейлу. Он, похоже, здесь большая шишка, или был раньше, что-то связанное с инвестициями в систему лазерной эпиляции. Не знаешь, случаем, что это такое? Как бы там ни было, они собираются начать расследование. К обману пожилых людей здесь относятся очень сурово. Целый специальный отдел этим занимается.

— Но если ее посадят в тюрьму, как же Шон?

Эйдин тут же представляет, как ее любимого снова передают под опеку первому попавшемуся родственнику или, еще хуже, на воспитание в назначенную государством семью. Или он оказывается в каком-нибудь учреждении. Или на улице.

— Ему же скоро исполнится восемнадцать?

— В мае.

— Ну вот, значит, с ним все будет в порядке.

Эйдин тут же приходит в голову нечто немыслимое и опасное: явиться прямо в квартиру Сильвии и потребовать впустить ее. Мысленно она уже поднимается по лестнице и слышит дико грохочущую музыку, еще даже не подойдя к двери. Наверное, у него на плече висит гитара, если он только что на ней играл…

— Знаешь, что меня больше всего поразило, если честно? — спрашивает бабушка. — Сильвия испугалась. Пусть на минуту, но всерьез.

— Это правда.

— И меня это очень радует. Не то чтобы мне нравилось пугать людей, но сам факт…

— Да, я понимаю.

— Пусть я старуха, — говорит бабушка, — но я пока еще не труп, черт возьми.

— Ты крутая, бабушка.

— А как ты ключи в штаны засунула!

Эйдин улыбается.

— Кажется, ей это не очень понравилось, — говорит Эйдин шепотом — для комического эффекта, и вскоре они обе уже смеются, вспоминая свои абсурдные приключения.

— А что в итоге стало с ключами? Ты их там оставила? — спрашивает бабушка.

Эйдин извлекает ключи из кармана.

— Не знала, что с ними делать.

— Сувенир? — Бабушка встает. — Тебе пора идти собирать вещи. Встретимся