Читать книгу "Поклонение волхвов - Сухбат Афлатуни"

– Не позволяет, – ответила старуха, сердито разливая чай, – приду с веником, а он веник выхватывает и гонит.

Отец Кирилл глядел на ноты, разбросанные по роялю.

«Марш Фортинбраса». «Тема Призрака». «Песня Офелии».

Отец Порфирий рассказывал о жизни в Кагане. Говорил, что скучает по своей деревне Пилино Костромской губернии и видит ее еженощно:

– Васильки там с кулак размером. Проснусь здесь – борода от слез мокрая… Только не мог там оставаться. Так бы дьячком и коптел, а там лучше батраком, чем дьячком. Бедность среди простого духовенства невозможная. А тут, хотя и жара и пыль, рясу от пота хоть выжимай, а все ж таки уважение, и возможности. – Отхлебнул чай. – О наперсном кресте уже разговор был.

Отец Кирилл слушал как сквозь сон.

– Не стоило мне с моими творениями на публику выходить, – вздохнул по-детски отец Порфирий. – Мирские люди, что они о нашей жизни понимают? А если хотите, то у меня есть еще стишата, могу прочитать…

Достав тетрадку, отец Порфирий колыбельным голосом читал свои творения. Отец Кирилл склонил голову над чашкой, в которой отмокали катышки варенья. Вечер в «Шахерезаде» и выходка Ватутина совсем разболтали его.

Допив чай, вышел в темноту. Сердце стучало, идти домой не хотелось. Родилась мысль сходить в подвал к Кондратьичу, которого не видел давно; Кондратьич прислал с сыном записку, в которой просил временную отставку от уроков по причине работ в лаборатории.

Час для визита был поздний – било двенадцать, но Кондратьич сам говорил, что посещать его лабораторию лучше ночью, когда он там бывает. Идти было легко, улицы пустовали. Встретились только сторож с колотушкой да пьяный у забора, который вел разговор со своими портками: «Ну, сымайтесь же, черти!» И еще черная кошка, перерезавшая дорогу; отец Кирилл, перешагнув, пошел дальше.

* * *

Ташкент, 9 апреля 1912 года

– Выращивание самого камня, таким образом, охватывает три стадии, или мутации. Первая – черная, свинец; вторая – белая, серебро; третья – желтая, она же – красная…

– Золото? – спросил отец Кирилл.

Они шли по небольшому проходу; все было в сосудах разных форм, стеклянных, металлических, закопченных. От химического духа кусалось в носу, давил потолок, по углам, стопками и врассыпную, валялись книги, в одном желтела гитара с бантом.

– Для определения тона.

Фигуры Кондратьича и отца Кирилла выгибались, вытягивались и сужались в ретортах, мимо которых они шли. В ретортах булькало и воняло.

– На второй мутации требуется дать музыкальный тон. Музыка очищает металлы.

Кондратьич напоминал черную птицу; экскурсия продолжалась.

– Про философский камень вы, конечно, слышали, а?

– Который обращает все в золото?

Лицо Кондратьича, заслоненное огромной колбой, изогнулось и проговорило:

– Обычный предрассудок об алхимии… Обычный предрассудок!

Взял отца Кирилла за локоть:

– Простого золота на земле и так достаточно. Даже слишком много, а? Здесь речь об ином золоте, «захав» по-еврейски, что состоит из трех букв, «заин», «хей» и «бет». В трактате «Сэфер ха-бахир» это трактуется так: в имени золота, в этих буквах, из которых оно состоит, три принципа. Мужской – «захар», женский – душа, на что указывает буква «хей», и буква бытия «бет», с которой начинается Тора – «берешит…».

Отец Кирилл таращил глаза; Кондратьич же то замолкал и поправлял колбы и горелки, то снова начинал бурлить терминами, от которых у отца Кирилла ломило в затылке.

– В Талмуде семь родов золота. «Сказал Ребе Хисда: "Есть семь родов золота: просто золото, золото хорошее, золото офир, золото муфаз, золото шахут, золото закрытое и золото парваим"». Золото и хорошее золото – это о котором сказано во второй главе Книги Берешит, вашей Книги Бытия: «И золото страны той хорошо». Золото офир – это которое из страны Офирской. О нем в Книге Царств, потом волхвы преподнесли его младенцу Христу, а? Ну, один из них преподнес, по имени Мельхиор, «мельх», «малх» – это ведь по-еврейски «царь», и последняя из сфирот носит имя Малхут, что значит «царство», ибо хранит и отражает в себе все образы, не имея ничего своего. Поэтому эту сфиру, Малхут, зовут еще Тмуна, «рисунок», и Диакана, что значит «портрет». Малхут-Мельхиор светит отраженным светом, он при всей царственности беден, лежит на границы тьмы…

Отец Кирилл поглядел на гитару в углу:

– Так что же тут против того, что философский камень обращает все в золото? Видов его, конечно, много…

– Погодите, я еще не пояснил остальные. Золото муфаз, похожее на серу, горящую в огне. Золото закрытое: когда открывается его продажа, закрываются все лавки. Золото парваим, подобно крови «парим», быков, о нем сказано в Мишне, «во все другие дни золото желтое, а в судный день – красное»… Вы видите – видите? – что речь не об обычном золоте, но о символах? Наконец, золото шахут, которое тянется подобно нити, «хут», как вытягивают из кокона шелковую нить…

– Из кокона? – Отец Кирилл заинтересовался.

– Да! Речь не о превращении в золото. Богатство – деньги и прочее – подлинных алхимиков не завлекает. Речь об очищении от грубой материи, о превращении неблагородного в благородное и чистое. Вот что есть главное – это духовное очищение. Солнце миллионами своих оборотов прядет золото в земле, отпечатывает образ в земле, и этот образ есть золото. Но золото невещественное, а?

В длинной колбе, на которой было награвировано какое-то изречение, вскипело. Кондратьич задул огарок сухого спирта, пощурился на колбу. Остывавшая жидкость приняла изумрудный оттенок, по лицу Кондратьича побежали зеленые блики.

– Как же вы смогли закупить все эти приборы, колбы? – спросил отец Кирилл.

– Частью на свои сбережения… Увы, малой частью; семья, у жены здоровье уже не то, жалуется на боли в груди… А вы знаете, что такое пойти к врачу? Заходишь туда прилично одетым, а выходишь так, что нечем прикрыть срам, кроме стопки рецептов, и нужно в аптеку, а там все стоит денег. А дети? Один заболеет, другому обидно, тоже начинает, знаете, как старательно болеют еврейские дети? Если б не его Императорское Высочество…

– Великий Князь?

– Меценат! Я его между собой называю «меценат». Очень интересуются, дважды побывали. Вот прямо на этом месте стояли и задавали разные вопросы. Мы ведь с князем как духовные братья в каком-то смысле… Вообще, скажу, если бы не их покровительство, меня бы давно вышвырнули из Ташкента. Прямо с семьей, двадцать четыре часа на сборы. Я же не отношусь к разрешенным евреям: в армии не служил, университет не окончил, купцом первой и второй гильдий не бывал.

– Ну а ваши статьи по истории алхимии в журналах…

– В очень специальных журналах. А начальство таких не читает, начальство читает «Новое время». А ваш Казадупов и «Время» не читает, совсем безбуквенный человек. Так что если бы не князь…