Читать книгу "Смерти нет - Всеволод Глуховцев"

Он опустил взгляд. Не хотел, чтоб ему что-то мешало. Хотел все и сразу. Смотрел под ноги, видел, как ходят тени по траве, слышал шелест листвы. Ветер летел оттуда, из просторов, он был теплый, словно солнечный, он обещал неведомое, новый, дивный и прекрасный мир.

«Еще малость, — говорил себе Сергей. — Ну, еще. Чуть-чуть! Вот уже последние стволы. Вот граница тени и света. Вот он, свет! Вот предпоследний шаг. Последний...»

Вот и все.

Сергей поднял голову.

Боже мой!..

Он не понял — подумал лишь или сказал это вслух. Да и какая разница! Главное — он увидел ЭТО.

Склон уходил вдаль так полого, что там, в этой дали, уже и не понять — выравнивается ли он, или что-то все так же плавно круглит его вниз. При том, что никаких теней, туманов, ничего, мешающего взору... нет, конечно. Все ясно: небо, поля, перелески, горизонт. Где-то почти на самом краю серебристо отблескивала тоненькая ленточка реки.

— Красота!.. — восхищенно выдохнул кто-то. Сергей даже не понял кто. Но это и не важно.

Он обернулся к друзьям. Глаза его сияли.

— Ну как?

Даня лишь головой покачал:

— Слов нет!..

Это была правда. Слов не было потому, что почти никому из москвичей никогда еще не приходилось видеть столь безмерный мир. Конечно, они забирались на крыши больших домов, на огромную высоту и видели оттуда большие пространства — но то были пространства замершего города: пустые улицы, пустые дома... Впечатление от этого было скорее гнетущее, чем вдохновляющее.

Уфимцам же подобное было знакомо. У себя они видали похожие ландшафты. Но никто тогда толком не обращал внимания на их красоты. А сейчас, после слов Сергея, после того, что они услышали из дневника его отца, они взглянули по-другому. И сейчас они тоже стояли и молчали, пораженные величием открывшейся им картины.

И лишь один человек не удивился. Это был Муха.

Не сказать, что этот пейзаж был точно таким же, как на найденной картине, которая так и стояла у Феди дома; нет, он другой. Но этот мир!.. Это был тот самый мир. Муха узнал его сразу. И понял, что вернулся. Понял, что красота этого мира ждала его, Муху, и вот дождалась — а по-другому и быть не могло.

— Ну как? — повторял Сергей. — Впечатляет?!

— Еще бы, — ответил Даня.

— Теперь поняли, в чем суть?

Бабай, Даня и Костя переглянулись. Что-то блеснуло, но...

— Лучше поясни, — нашел Даня формулу.

— Поясняю! — весело вскричал Сергей.

3

Он весь сиял от вдохновения.

— Мой отец — он давно понял, в чем дело. Человек и растения...

Бабай нетерпеливо перебил:

— Ну, это мы сами поняли. Что недооценили. Человечество недооценило... этот, как его?..

— Потенциал, — подсказал Даня.

— Ну да. Потенциал растительного мира.

— Да! — Сергей рассмеялся. — Так вот, батя мой как раз и оценил. Что такое красота природы? Ну, вот земных пейзажей? Это окно в бескрайнее пространство! В биокосмос. Врубаетесь?!

Судя по лицам, врубались изо всех сил, но безуспешно. Только Муха смотрел счастливым взором. Пришлось пояснять еще:

— Ну, чтобы яснее было, тогда так. Красота — вид энергии. Самые красивые места — особые энергетические зоны. Человек, оказавшись там, может преобразиться! Стать больше. Больше, чем человеком! Это ясно?

Даня напряг мозги:

— М-м... это как бы получается, в другие миры выйти?

— Можно и так! — Сергей энергично кивнул. — В другие измерения. Новый космос! Гигантские миры!.. Помнишь, Тэйки, ты мне рассказывала о своих снах, о путешествиях в них?

— Конечно.

— Ну вот, а там эти миры — наяву! Не этот — это пустяки, всего три измерения. А там... Вселенная! И не просто Вселенная, а человеческая. Наша! Врубаетесь? Единство человека и Земли! Ноосфера!

— Чего? — обомлел Бабай. — Нет, ты откуда такое знаешь?!

— Отец говорил. Слушай! Ах-х ты... Ну нет, вот уж век живи, век учись.

— И дураком помрешь, — вдруг брякнул Кишка. Все воззрились на него.

— Хорошо сказано... — с удовольствием молвил Даня. — Откуда это?

— А это Очкарик говорил, — вздохнул Кишка.

— Нет! — в азарте выкрикнул Сергей. — Не надо помирать! Ни дураком, ни умным. Никак не надо!

Ну, тут уж никто и слова не сказал, знали, что Сергей все сейчас разложит от и до.

— Вот, — сказал он. — Вот! Отец видел, что люди упустили этот шанс. С их техникой и магией. Слишком увлеклись тем и этим. И вот результат.

Даня приподнял правую руку. Сергей осекся, выжидательно смолк.

— Ты хочешь... — Даня сдвинул брови, подбирая слова, — хочешь сказать, что человечество раз выбрало путь техники, то оно стало нечувствительно к этим вот... ну, биосферным окнам?

— Именно! — Сергей подпрыгнул от радости, что его поняли. — Точно так! Невосприимчиво стало. Да что там человечество! Теперь я вижу, что и отец не смог это сделать. То есть он все понимал, ходил в эти места — и ничего. Что тогда?

— Тогда нужно было воспитать сына, — усмехнулся Даня.

— Точно. — Сергей тоже улыбнулся, но вышло грустно. — Другое поколение. Так воспитать, чтоб он и культуру воспринял, и от цивилизации свободен был. Так он и делал. Он водил меня по лесу, чтоб я впитывал эту энергию красоты. Конечно, я должен был созреть. Да я бы просто ни фига не понял! Потому он и говорил — погоди, мол, подрасти... Бог мой! Он ведь чуть-чуть, совсем чуть-чуть не успел!..

Сергей опять разволновался, забегал. Остановился.

— Ладно, — сказал он. — Ладно! Я спокоен. Как бы там ни было, он цели достиг. Мы на границе неведомого мира. Вот он, перед нами! — Он повел рукой. — Видите?.. В старину знали, где церкви ставить.

— И мечети, — вставил Гондурас.

— Ну, ясное дело. Вообще, такие здания. Ну... Сергей мимикой и пальцами изобразил, какие это здания. Слов «культовые сооружения» даже он не знал. Но его поняли. Даня серьезно покивал.

— То есть ты хочешь сказать, что люди все же чувствовали этот большой мир? Окна в него. И там ставили церкви.

— Конечно. Только потом развитие пошло так, что эти предчувствия утратились.

— Зато другие оправдались, — хмыкнул Гвоздь.

— И это так. Но теперь все позади! Вы представляете? Мы станем... ну, я даже не знаю, как это назвать...

— Монстрами! — обрадовался Костя.

— Нет, — Сергею не понравилось. — Монстр — это чудище, а в этом мире ничего такого быть не должно.