Читать книгу "Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова"

За Элен последовала Флора из испанского города Альхесирас,что стоит как раз напротив надменной британской колонии Гибралтар и весьмаблизок к марокканскому Танжеру. Флора – студентка, уставшая от жары (как онасама о себе написала). Летом она подрабатывает на одном из местных бальнеологическихкурортов, обеспечивая безоблачный отдых вздорным богатым старикам и мечтает… о,как она мечтает! -

отдохнуть сама.

В том месте, где солнце не такое беспощадное, а вода – нетакая соленая, и где нет такого количества вздорных богатых стариков, они так иноровят ущипнуть тебя за задницу, а это не просто неприятно – это вызываетотвращение, вы верите мне, Джей-Джей?

Конечно же, Джей-Джей верил бедняжке Флоре, веселил еесвоими письмами и утешал как мог, не забывая при этом выуживать все новые иновые сведения об испанском языке, который, как известно, hermoso, bonito, Undo[16].

Еще одна девушка, Агу, неожиданно обнаружилась в Лондоне.Лучшим в Агу было то, что она не имела никакого отношения к англичанам, апредставляла довольно многочисленную африканскую народность йоруба. Отца Агу,когда-то высокопоставленного нигерийского чиновника (кажется, даже дипломата),убили в межэтнических столкновениях. Та же участь постигла всю семью, и девушкепришлось бежать – сначала в Гану, а затем в Великобританию. Друзья покойногочинуши (находятся же где-то такие благородные люди!) помогли Агу получитьбританское гражданство и место секретаря в одной инвестиционной компании. И всев жизни чернокожей Агу было бы просто расчудесно, если бы она так сильно нескучала по своей беспокойной Нигерии. И по саваннам, и по муссонам, и побеспощадному солнцу, и по соленой воде в Бискайском заливе, и по деревьям состранными и довольно непривычными для уха среднестатистического европейцаназваниями -

кайя, митрагина, изоберлиния.

И конечно же язык. Она тосковала по родному языку,называвшемуся также, как и ее народность, – йоруба.

Агу – такая же бедняжка, какой была Флора, вот только ихпреследуют напасти разного рода. Флора ненавидела старых и немощныхизвращенцев, а Агу не с кем – ну просто не с кем! – поговорить.Безусловно, в Лондоне полно выходцев из Африки, среди них наверняка есть ипредставители народа йоруба, но… Почти все они нелегалы, маргиналы, люди дна.При виде таких типов каждая приличная девушка (а Агу, вне всякого сомнения,приличная девушка) просто обязана перейти на другую сторону улицы. Будь тоВиктория-стрит, Грейт Саффолк-стрит или Вестминстер Бридж-роад.

Должно быть, Агу так и зачахла бы без подпитки, если бы непоявился Джей-Джей. Он ринулся в саванны языка йоруба с такой невиданнойпрытью, что Агу едва поспевала за ним. Чтобы достичь сокровенной, реликтовойсути йоруба, Джей-Джею не пришлось вырубать заросли кайи и изоберлинии. Ему непришлось распугивать стада носорогов, буйволов и карликовых антилоп дикдик,благо письменность обоих, так непохожих друг на друга йоруба и норвежского,основана на латинском алфавите.

Всякий раз, начиная новый роман, Джей-Джей был полон самыхблагих намерений. Он пребывал в абсолютной уверенности, что именно эта девушкаи есть та самая, настоящая. И что сейчас ему уж точно не отвертеться от давнозапланированной дегустации «Tokaji Aszu». Но какой бы железобетонной нивыглядела уверенность, он ни разу не изменил своим правилам.

Никогда не сообщать девушке точное место своей работы. Этораз.

Никогда не сообщать девушке домашний адрес. Это два.

Никогда не проливать свет на свою фамилию. Это три.

Джей-Джей делает это вовсе не потому, что он чудовище,бонвиван и брачный аферист. В его отношениях с девушками нет никакой корысти,напротив, он украшает их жизнь своими письмами, трогательными и нежными. Онподдерживает их, мягко советует, как поступить в том или ином случае; оннезаметно направляет их по верному пути. Он – милый друг, о котором мечтаетлюбая. И к тому же – он интеллектуал, жаждущий обучиться родному языку девушек,чтобы быть еще ближе к ним. За эти годы он перелопатил массу словарей самогоразного свойства, массу вспомогательной литературы, включая статистическиесводки и отчеты о коэффициенте естественного прироста населения на 1000человек,

показателях общей грамотности,

внешнем государственном долге в расчете на душу населения,

прогнозируемой численности населения к 2050 году,

доле населения, имеющей доступ к чистой воде,

все это, разумеется, касается только тех стран, откуда родомего виртуальные возлюбленные, самые прекрасные на свете:

Элен,

Флора,

Агу.

К чести Джей-Джея, на каждую из них он потратил то же (илипримерно то же) время, что потратил на Магду. А это совсем не маленький срок,учитывая, что параллельных отношений, связей и шашней он не заводил. Даже вИнтернете. Полностью отдаваться одному-единственному языковому чувству – таковосновополагающий принцип Джей-Джея, ничего общего не имеющий с семьюосновополагающими принципами его юности. Джей-Джей проверяет и триждыперепроверяет себя, высчитывает все коэффициенты, измеряет все показатели,прежде чем отправить девушке сакральное я много думал в последний месяц и решилчто вам нужно приехать в Норвегию моя дорогая.

Уж в этот раз я точно не ошибся, говорит себе Джей-Джей, ссамолетного трапа сойдет именно та девушка, которую я ждал всю жизнь.

Элен, Флора и Агу попеременно сходили с самолетного трапа ваэропорту Форнебю, и Джей-Джей встречал их, сгорая от нетерпения и держа вправой руке табличку с именем. В левой руке, по давно заведенной традиции,пылал букет. Менялись только цветы:

белые лилии для Элен, синие тюльпаны для Флоры, желтыенарциссы для Агу.

– Точно такая же, какой я представлял себе… – говорилДжей-Джей совершенно искренне.

– Точно такой же… – вторили ему девушки. После чего обестороны резво, как на санях для бобслея, съезжали на греческий (в случае сЭлен),

испанский (в случае с Флорой),

йоруба (в случае с Агу).

Схема, заданная когда-то венгерской кудесницей Магдой,срабатывала безотказно, но вряд ли Джей-Джей осознавал, что это – именно схема.Ведь он был так простодушен, так надеялся на чудо!.. И по мере того как онипересаживались с автобуса на автобус, совершали прогулку по лесу (недолгую, нополную очарования) и входили под сень избушки Хэгстеда, надежда становилась всеболее сильной. А то – и вовсе нестерпимой, когда Элен замечала:

ты прекрасен, как греческий бог!

или когда Флора констатировала:

ты такой молодой!

или когда Агу тихонько произносила, смущенно потупив глаза:

ты такой сильный, такой высокий, такой… ты похож на вечноедерево кайя, вот на что!..