Читать книгу "Рок семьи Романовых. "Мы не хотим и не можем бежать..." - Хелен Раппапорт"

После совещания с другими чиновниками Секретариата Кабинета министров было единогласно решено, что всю главу – семь машинописных страниц – следует изъять, поскольку все посчитали, что против ее публикации будет возражать Георг V. Ллойд-Джордж бы раздражен этим решением; двор, заметил он, кажется «очень пугливым и нервным»37. Два месяца спустя он изъял первоначальную главу и написал новую, опустив все упоминания о короле и заявив, что «приглашение [приехать в Англию] не отзывалось». Окончательное решение этого вопроса, утверждал он, исходило от российского правительства, «которое продолжало препятствовать отъезду Царя»38.

Только с публикацией в 1975 году дневника личного секретаря Ллойд-Джорджа Э. Дж. Сильвестера было обнародовано некоторое разъяснение этого вопроса, сделанное в записи от 20 июня 1934 года:

«Л.-Дж. решил написать другую главу про Царя. Первая была вымарана из-за возражений против нее Хэнки, Болдуина и Королевского двора. В новом материале не будет упоминаться влияние тех сил в стране, которые рассматривались как антимонархические»39.

В конечном итоге нажим на Ллойд-Джорджа оказал помощник личного секретаря короля сэр Клайв Уигрэм. Чтобы еще вернее выгородить короля во всем этом постыдном деле и скрыть нерешительность британской официальной верхушки в опубликованной версии главы, касающейся царя и его семьи, Ллойд-Джордж сделал вывод:

«Факт в том, что в период между своим отречением от престола и своим убийством [Николай II] никогда не имел возможности по своему усмотрению покинуть Россию. Британской Короной и правительством было направили предложение о предоставлении убежища. Однако фактически Царь не мог им воспользоваться, даже если ему этого хотелось, – а доказательств такого его желания у нас нет»40.

На некоторое время честь Георга V была спасена – факты, компрометирующие короля, из мемуаров как Бьюкенена, так и Ллойд-Джорджа изъяли. После смерти короля в 1936 году должна была быть обнародована его официальная биография, и в 1948 году написать ее пригласили литератора и бывшего дипломата Хэролда Николсона. Ему с самого начала объяснили, что его задача состоит в том, чтобы любой ценой оградить доброе имя короля и что ему следует «опустить все обстоятельства и инциденты, которые дискредитировали королевскую семью»41. Саммерс и Мэнголд потом утверждали, что Николсон «проскользнул мимо темы [предоставления убежища Романовым] так быстро, как только было возможно, крайне избирательно приводя цитаты». Вовсе нет, возразил бывший придворный корреспондент Дэниел Кунихан в письме журналу The Listener от 7 октября 1976 года: Николсон на четырех страницах раскрыл противодействие короля по этому вопросу; на Николсона были наложены жесткие ограничения, а биография «писалась в такое время, когда о некоторых вещах просто нельзя было говорить». Противодействие короля Георга приезду Романовых в Англию было реакцией «великого конституционного монарха, который добросовестно делал свою работу»42.

До самой своей смерти в марте 1931 года лорд Стэмфордхэм яростно защищал позицию Георга, дойдя незадолго до своей кончины до самой экстраординарной меры. Пользуясь уникальными возможностями, которые предоставляла ему должность, и тем высочайшим уровнем доверия, которым он располагал, он получил доступ к бумагам Министерства иностранных дел, касающимся вопроса о предоставлении Романовым убежища, и в нижней части своего первоначального письма от 6 апреля 1917 года, в котором он объяснил Бальфуру коренной пересмотр королем своего прежнего мнения, он приписал от руки: «Большинство людей полагают, что приглашение было инициативой короля, хотя на самом деле это сделало его правительство»43. Оставшись безжалостным до конца, Стэмфордхэм, преданный слуга короля, был готов даже пойти на откровенную фальсификацию своего письма.

И бесконечная игра в перекладывание ответственности продолжилась. В конце концов лучше всех позицию короля Георга V изложил историк Кеннет Роуз в своей откровенной биографии короля, вышедшей в 1983 году. В отличие от других историков, Роузу явно был дан «карт-бланш в том, что касалось королевских архивов», а также доступ ко всем бумагам Хэролда Николсона. В конечном этапе машинописная рукопись была представлена на утверждение королеве Елизавете. Прочитав тот спорный раздел, в котором Роуз, не стесняясь в выражениях, писал о прегрешениях Георга в деле о предоставлении убежища Романовым, королева с эффектным росчерком написала: «Пусть публикует»44. Возможно, к 1983 году она пришла к выводу, что Виндзоры больше не могли уходить от ответственности за свое поведение в этом деле. Собственно говоря, именно Кеннет Роуз лучше всех резюмировал необычайно сложное положение, в котором оказался дедушка королевы:

«Первый принцип наследственной монархии – это необходимость уцелеть; и никогда королю Георгу не приходилось следовать по пути самосохранения с большей осторожностью, чем в 1917 году»45.

Едва только было объявлено об убийстве Николая II, как вокруг репутации Георга V были возведены неприступные оборонительные редуты, которые в значительной мере сохраняются и до нынешнего дня. Многие годы и Национальный архив, и Королевский архив в ответ на многочисленные запросы писателей и журналистов о доступе к документам по делу о предоставлении убежища Романовым (в рамках Законе о свободе информации), утверждали, что у них нет имеющих отношение к делу материалов, которые бы уже не были преданы огласке. Первые опровержения официальных заверений о том, что из архивов ничего не изымалось, были сделаны Саммерсом и Мэнголдом в 1970-е годы, когда они вели изыскания для своего документального телефильма на эту тему и книги «Досье на царя», вызвавшей острую дискуссию и ставшей бестселлером. В трех ее изданиях на протяжении следующих тридцати лет они продолжали заявлять, что официальные британские архивы подверглись тщательной избирательной чистке с целью изъятия потенциально щекотливых или компрометирующих материалов, касающихся предоставления убежища Романовым. Хотя рассекречивание бумаг Кабинета министров в 1986 году и показало, что Дэвиду Ллойд-Джорджу и в какой-то мере сэру Джорджу Бьюкенену пришлось отдуваться за ту долю ответственности в этом деле, которую должен был нести король, остается еще вопрос о делах из архива Секретной Службы. Эти папки с делами MI1(c), относящиеся к деятельности SIS в России в 1917–1918 годах, возможно, могли бы рассказать о каких-то тайных попытках помочь Романовым, которые никогда не признавались официально. Но если подобные материалы и существуют, они, вероятно, никогда не будут рассекречены46. Это, разумеется, наихудший кошмар для любого историка – знать, что, вполне возможно, существует материал, который пролил бы свет на какую-то запутанную историю, но он навсегда останется недоступным. Как это ни прискорбно, история последней царской семьи Романовых связана со множеством таких разочарований.

Несмотря на досадные пробелы в архивных материалах относительно некоторых аспектов этой истории, уже целый век множество книг, статей, телевизионных документальных фильмов и в последнее время блогов и дискуссий в Интернете не дают остыть углям этого кострища. Многие из них упорно стараются свалить всю вину именно на короля Георга V. Но, возможно, сейчас пришло время согласиться с тем, что ответственность за то, что произошло, должна быть распределена более равномерно и справедливо. Взгляд, устремленный в прошлое через сто лет, дает нам сегодня возможность оценить тогдашнюю ситуацию с нескольких точек зрения, очень отличающихся одна от другой: с точки зрения политических союзов; военной целесообразности; личных антипатий; верности родственным узам; логистических факторов, географии и даже погоды. Все эти элементы сыграли свою роль в крахе всех планов спасения Романовых. Но тогда, в 1917–1918 годах, самым важным фактором для всех королевских семей и правительств, причастных к этой истории, были внутриполитические соображения, и главное влияние на исход дела оказали именно они.