Читать книгу "Странствие, книга I - Григорий Исаев"

застонал от боли. Головокружения охватили его и к горлу подступила тошнота. Фин хорошо приложился тогда.

Только через несколько часов Тит смог найти в себе силы подняться. Он поставил фигурку на столик у кровати, через боль встал на колени и замер с закрытыми глазами. В его голове витала лишь одна мысль: «Я не могу с этим справиться. Почему всюду зло. Неужели все впустую?» Он спрашивал сначала об этом себя, потом обратился к фигурке, но ответ не приходил в его голову. Ему казалось, что призрак отца навис над ним и говорил ему: «Ты искал врагов не там, где они были».

В комнату вошел Хадегис. Как и в прошлый раз он застал Тита за молитвой, но сейчас он предпочел выйти, чтобы не отвлекать командира, но не успел он закрыть за собой дверь, как услышал:

— Что ты хотел, Хадегис?

Воин обернулся и увидел, как Тит с трудом встает с кровати.

— Я прибыл сообщить, что центурион Цесар вернулся из Валлиса. Он зовет вас.

Хадегис помог Титу собраться. Хадегис не ожидал, что командир позволит ему помочь. Тит и сам не ожидал от себя такого. Видимо, неоднократные разговоры с Комусом сделали свое дело, и Тит решил позволить Хадегису, алину, заслужить доверие.

Глава XV

Он их враг, часть 2

Тит и Хадегис вышли из лекарской и направились к Цесару. Каструм Гатас имел гораздо белее серьезнее фортификационные сооружения, чем Скутум. Гатас был практически крепостью. Конечно, Примум Пегасус превосходил его почти по всем параметрам, но Гатас не был захудалым каструмом с окраины страны. Более того, в отличии от Пегасуса у него были каменные стены высотой в семь саженей. По углам стояли полноценные башни с бойницами, которые возвышались над стенами еще на пять-шесть саженей. Стены зданий были побелены, а на центральных улочках даже лежала брусчатка. В каструме было много основательных построек, главной из которых была дом центуриона. Кто-то не пожалел казенных денег, чтобы приукрасить свою жизнь.

Цесар встретил Тита на входе. Он старался сделать приветливый вид, но глядел он на Тита с высока. Для него Тит был еще зеленым юнцом. Цесар был довольно знаменит своим политическими умениями. Он был в возрасте, но несмотря на это крепко держался на ногах и внушал уважение своим видом. Он был массивным и атлетичным. Девушки до сих пор смотрели на него шушукаясь и мечтая о нем.

Он возвращался с военного совета. Увидев Тита, он наигранно улыбнулся и поприветствовал его. У Тита приветствие получилось недружелюбным.

— Центурион Тит!

— Центурион Цесар.

— Можно просто Плини — так меня зовут. Вы наконец поднялись с постели. Хвала богам, что вы крепкий человек.

— Благодарю вас, — учтиво ответил Тит.

— Я рад, что вы наконец добрались к нам. Слышал о ваших… приключениях в каструме Скутум. Боюсь, нам придется долго подбирать слова, чтобы объяснить легату, почему мы потеряли укрепления в районе Ребелы — в центральной то части долины.

«Никаким 'нам», — подумал Тит.

— Центурион Цесар, вам также следует подумать, как ответить перед Иллиром, почему Парис и его шайка сепаратистов и повстанцев свободно шастает по землям долины. Почему воины не получают жалование месяцами, и почему отсутствует соответствующее снабжение.

— До вашего появления они тут свободно не шастали и военных действий не намечалось. Со снабжением тоже все было в норме.

— Действия не намечались потому, что вы и не планировали бороться с Парисом?

Цесар внимательно посмотрел в глаза Тита.

— Как я уже говорил, потом, что они свободно здесь на шастали.

— Вы либо ничего не знаете, либо знаете, но молчите об этом.

Разговор развивался в неприятном русле. Воины вокруг, хоть и не подавали виду, но стали прислушиваться. Тит задавал вопросы в довольно агрессивной манере. Цесар не мог себе позволить, чтобы его кто-то пытался допрашивать на виду у всех. Он предложил Титу зайти внутрь дома.

Дом был двухэтажным, очень красивый, с мраморным полом в холе, колоннами, фресками на стенах и всевозможными барельефами, всюду были растения, вазы, небольшие статуи и изящные светильники. Тит сразу понял, куда ушли деньги на оплату наемников. Все эти бесконечные взятки не помогли Энрике Примоту удержать власть. Как только стало ясно, что сопротивляться власти Иллира бесполезно, все предали Примота. Цесар заметил, как Тит хмуро осматривается по сторонам и сказал:

— Раньше этот дом принадлежал легату Терентию Галлусу. Он передал его мне, а себе приобрел другой.

— Полагаю, этот дом принадлежит Эзилату, — сурово сказал Тит.

— По закону — да. Его убранства не соответствуют армейским нормам, но он уже существует в том виде, в каком он есть — не сносить же его.

Тит недовольно поджал губы.

Они вошли в кабинет Цесара. Комната была неожиданно небольшая, но тоже с весьма неплохой обстановкой. Посередине ее стоял массивный письменный стол. Позади располагался выход на балкон, зашторенный шелковистыми шторами алого цвета. Там было свежо и приятно пахло, но Тит не понял, чем.

Цесар сел на стул, облокотился на спинку всем весом и облегченно выдохнул, будто весь день был на ногах. Тит же сел на стул ровно, сохраняя сдержанность и концентрацию. Они внимательно посмотрели друг на друга.

— Чего вы хотите, центурион Тит? — Наконец расслаблено спросил Цесар. В его вопросе не было недоумения или не понимания. Цесар не спрашивал о том, что Тит хочет прямо сейчас. Его интересовали общие цели собеседника. Цесар хотел понять мировоззрение Тита.

Тит это понял и ответил:

— Мира в Эзилате, справедливости, равенства граждан.

— Справедливости и равенства? Хм, интересно. Известно ли вам, что это взаимоисключающие понятия. Еще Когитар Андайский размышлял на эту тему и написал не мало трудов. Вот, что он говорил: «Если мы живем в справедливом мире, то наследие отца переходит к сыну, если мы живем в мире равенства, то все начинают свой жизненный путь одинаково, а все имущество отходит стране». И