Читать книгу "Robbie Williams. Откровение - Крис Хит"

Но есть две рецензии, которые он не хочет читать, в полной уверенности, как он объясняет Гаю пару дней спустя, что они — негативные. Он сообщает Гаю, что с тех пор не разговаривал с матерью.

«Ты думаешь, это перешло границы?» — спрашивает Гай.

«О да, — отвечает он. — И с папой тоже».

«Да ну?» — с удивлением восклицает Гай.

«Ага. Ну, отец-то что подумает: „Мэтт Монро такую историю стал бы рассказывать? — Нет, не стал бы“. Отец бы не нашел в ней ничего забавного вообще», — говорит Роб и представляет его ответ: «Здесь он себя подвел».

Тем не менее несколько дней спустя после этого разговора ему прилетает мейл от мамы: «Мне-таки удалось посмотреть тебя у Грэма Нортона, и это бесподобно — очень смешно», а дальше — другие новости.

В последующие недели он с удовлетворением наблюдает растущее количество просмотров на YouTube. А потом BBC удаляет запись. Им пожаловались на непристойное содержание и на то, что такое показывать нельзя. Роб говорит, что слышал такое — этот вопрос даже в парламенте поднимали. Будет судебное решение по вопросу о том, приемлема или нет история Робби Уильямса про то, как ему мастурбировали.

* * *

Сентябрь 2006 года

Первым синглом альбома The Heavy Entertainment Show станет «Party Like A Russian». Задолго до его выхода Роб старается придумать, как он будет объяснять смысл песни. Чтобы обойти эту проблему, Айда предлагает говорить, что это-де про один ему приснившийся сон, но я замечаю им, что если он что-то такое придумает, то уже в четвертом или пятом интервью, скорее всего, проколется в стиле: «ну, знаете, я тут придумал историю насчет…» Он решает говорить — что, в общем, правда — что песня эта про вечеринки и гедонизм. А поскольку никто не веселится так, как русские, то песню так и назвали: «Веселись как русский».

«Вечеринки русских, — объясняет он, — круче, больше, смелее, жестче, чем у кого угодно в мире… Им вообще насрать на все. И это вот дух гедонизма, дух вечеринки… Снимаю перед ними шляпу. Водка, бухло, девочки, мальчики, модные наряды…» Иногда он отдает дань уважения группе S Club 7: «С русской вечеринкой ничего не сравнится». (Имеется в виду хит группы S Club 7, организованной менеджером группы Spice Girls Саймоном Фуллером, «S Club Party». — Прим. пер.)

Но впервые о песне его спрашивает The Sun, Дэн Вуттон, за кулисами фестиваля iTunes, и Вуттон поднимает эту тему как бы комплиментом, замечая, что песня вызывающе неполиткорректна. Это тут же выбрасывает Роба из подготовленной речи.

«Ага, — говорит он. — Пришлось долго затачивать лирику. Многое выбросил».

«Действительно?» — подталкивает Вуттон.

«Ага, потому что в России живет сто сорок семь миллионов человек, и я никоим образом не хочу их расстраивать. К тому же я не знаю, какое у них чувство юмора. Я ни над кем не смеюсь. Но пришлось-таки пару моментов выкинуть, чтоб более политкорректно стало. Это политкорректная версия».

«Как ты думаешь, если Путин песню услышит, то попадет она в его хит-лист?» — допрашивает Вуттон. А вот это точно тот путь, по которому Роб идти совсем не хочет.

«Сомневаюсь, — отвечает он. — Надеюсь, нет. Мне кажется, сам дух этой записи говорит: отрывайся как русский». И потом, наконец, все нужное сказано, но после того как Вуттон уходит из гримерки, Роб начинает немного волноваться — он говорит, что когда Вуттон упомянул хит-лист Путина, то думал только о том, как ему не хочется в нем быть.

Пару дней спустя появляется версия беседы со стороны Вуттена:

Роб добивает Путина (в оригинале — игра слов, Putin и put in the boot — добивать кого-то. — Прим. пер.)

ГЛАВУ РОССИИ ВЫСМЕЯЛИ ПЕСНЕЙ

Робби Уильямс никогда не собирался возвращаться на сцену без проблем. А после сегодняшнего выхода сингла «Party Like A Russian» он, скорее всего, будет избегать поездок в Восточную Европу. Трек — смелый и хитрый наезд на российского президента Владимира Путина и его дружков…

* * *

Когда вышла эта статья, Роб написал в твиттере: «Дэн, люблю тебя, но эта песня совершенно точно не о мистере Путине:)».

Но прецедент создан. Вскоре уже The Guardian сообщает: «Не война в Сирии и не катастрофа с малайзийским рейсом МН17 разозлила русских в этот уик-энд, а новый клип Робби Уильямса… видеоролик разозлил зрителей тем, что показал все грубые стереотипы, связанные с русской культурой, причем некоторые таблоиды полагают, что певец уже никогда не сможет выступить в России…»

И подобные статьи — везде. После того как страсти улеглись, очень трудно представить себе, как в то время нервировал этот медиа-шторм. Однажды утром Роб мне признался, причем на полном серьезе, — «я не мог заснуть, думал, что русские меня убьют. И что умру я в полном одиночестве». И он на самом деле тогда завел привычку — перед тем как лечь в постель, заглядывать за шторы. Он понимает, что все это в то же время и смехотворно — на другое утро он рассказывает мне, что эту ночь провел «жутко нервничая, вдруг русские запустили ракету земля-воздух, разволновавшись из-за места в хит-параде», но его это все беспокоит на самом деле. Если он таким образом оттолкнул от себя большую группу людей, которых отталкивать не хотел, — это уже само по себе довольно плохо. И если, ну вдруг, государственный аппарат России, обладающий большим опытом в распространении мнений и влияний, нацелил свое недовольство на него, то это тоже не может успокаивать, мягко говоря.

Однажды днем он звонит Гаю, который знаком как минимум с одним политическим журналистом в национальной газете, и Гай сообщает ему, что, оказывается, российское правительство за всем этим стоит, что только подливает масла в огонь паранойе Роба. Остаток разговора тоже помогает слабовато.

«Что-то не чувствую я себя в безопасности», — говорит он Гаю.

«Да лана, — отвечает Гай пренебрежительным тоном. — Уверен, у нас все в порядке».

«У тебя все в порядке!» — кричит Роб.

Однажды, стоя и куря на балконе одной телестудии, он поворачивается ко мне и говорит, как будто желая объясниться раз и навсегда: «Да уж, не хочу я быть мировым символом свободы выражения, лежащим в гробу».

Он и шутит, и серьезен. Я в том же духе обещаю, что всем это расскажу.

«Окей. Только обязательно чтоб все они узнали. Он не хотел быть таковым, — Роб вздыхает. — Да, он умер за своим любимым занятием — живя жизнью».

* * *

Январь 2014 года

Когда песни пишутся, авторы и не подозревают о том, какой вес в определенный момент на них ляжет. Во вторую неделю января Гай Чемберс летит в Лос-Анджелес, чтобы две недели сочинять с Робом песни в его домашней студии. Это будет первый раунд сочинения песен для грядущего поп-альбома Роба. В первый день, пока Роб еще не появился, Гай пробегает по некоторым подготовленным им идеям песен. Он упоминает пять их. Первые четыре называются «Негде приземлиться», «Карманы» («ну как вот лазать по карманам у кого-то, чтоб узнать, чем человек занимался, — это про ревность»), «Электрический закат» (Гвинет Пелтроу, когда они укладывают Эппл и Моузес в кроватку, говорит: «обязательно будет электрический закат») и «Золотой век». Ничего из этого в работу не пойдет.