Читать книгу "За далекой чертой - Бронвен Пратли"

отвергнут. Мне легче верить, что они все-таки примирились, – иначе совсем утону в слезах, а мне ведь еще надо найти чеки и поскорее уехать домой к сыночку.

Канцелярская резинка легко возвращается на место и перехватывает стопку конвертов, и я кладу их обратно в ящик. В голове столько вопросов. Жаль, что рядом нет бабушки и я не могу их задать. Да и как такое спросишь, не признавшись в том, что рылся в чужих ящиках…

* * *

Сорока прыгает по задней стенке кирпичного барбекю, смотрит, как я подбрасываю коряги в огонь. Они шипят, соприкасаясь с раскаленным железом. Отступаю назад, любуясь своей работой, вытираю руки бумажным полотенцем. Птица взмывает в воздух, громко хлопая крыльями, и кричит у меня над головой в ветвях огромного эвкалипта. На ее зов откликается вторая сорока. Она подлетает к сородичу, опускается на ту же ветку.

Выкладываю сосиски рядом с шипящими, тонко нарезанными кусочками картофеля.

– Ну вот, готово. Дальше твоя работа, – говорю я.

Бен шутливо салютует мне вилкой для барбекю. Потом они с папой принимают деловитые позы – сразу видно, мужчины заняты готовкой: слегка расставляют ноги, скрещивают руки на груди, сосредоточенно хмурятся. Уверена, они болтают о крикете, политике – словом, обо всем, что им так нравится обсуждать при встречах. Я счастлива, что папа с Беном ладят. Хоть за чьи-то отношения в нашей семье не нужно беспокоиться.

Вздыхаю, возвращаюсь к столу для пикника. За ним – детская площадка с пестрыми качелями, горкой и лазалкой. Тут меня ждут бабушка с дедушкой, мама и Броуди. Мама держит моего малыша и фыркает в его крошечную ладошку, щекочет ее губами. Бабуля с дедулей нависают над ними и со смехом умиляются этой картине. Поскорее фотографирую их, не в силах сдержать улыбки, запечатлеваю драгоценный момент. Уже завтра мама с папой вернутся в Париж. Пройдут месяцы, прежде чем мы увидимся вновь, и хоть у нас бывали и непростые моменты, я рада их приезду. Они очень мне помогали: не раз ездили по моим поручениям, закупали продукты, забегали понянчить Броуди, пока я готовлю ужин. Буду скучать, когда они уедут.

Сажусь за стол для пикника. Мне надо бы замешать картофельный салат, чего я не успела сделать перед выходом из дома. Но вместо этого я пялюсь на погасший экран телефона. Потом быстро провожу по нему пальцем. Дисплей вспыхивает фотографией первого письма, прочтенного мной, письма для Мэри Робертс от «мамы». Письма никак не идут у меня из головы. Чья это мама? Откуда у бабули письма, адресованные некой Мэри? Может, автор письма – моя прабабушка?

Качаю головой и кошусь на бабулю – та всецело увлечена Броуди. Снова перевожу взгляд на телефон, вбиваю в поиск Мэри Робертс, пролистываю результаты с мыслью о том, что вряд ли найду стоящую информацию, слишком уж распространенное имя. Длинный перечень ссылок подтверждает мои опасения. В мире живут сотни Мэри Робертс, и если даже я выйду на след той самой, как я это пойму? Мне ведь о ней ничего толком не известно – лишь то, что в 1971-м она была жива, а до этого переехала из Англии в Австралию.

За спиной у меня какой-то юный велосипедист врезается в ребенка на самокате. Крики, вопли и суматоха на миг отвлекают меня. Сердце громко бьется в груди. Адреналин, придающий мне сил последнее время, тут же вступает в игру; чтобы разворошить во мне тревогу, много усилий не нужно, а детский плач справляется с этой задачей лучше некуда, если учесть, что у меня шалят гормоны.

В перерывах между глубокими вдохами пролистываю результаты поиска. Мне попадаются странички в соцсетях, фотографии улыбающихся женщин разных возрастов. Встречаются газетные статьи, новости о церемониях награждения, анкеты на сайтах для профессионалов с разными вариациями имени Мэри Робертс. Любая из найденных мной женщин постарше может оказаться той самой. Вот только это никак не проверить. Сейчас я больше ничего не могу сделать. Надо готовить ужин, пока никто не взбунтовался и не слопал целую пачку шоколадных бисквитов, которую я припрятала на дне сумки-холодильника.

– Помощь нужна? – спрашивает бабуля и садится на скамейку рядом.

– Не откажусь! Спасибо, ба. Можно накрыть на стол. Вон в той корзине лежит скатерть с бумажными тарелками, – киваю на плетеную корзину, прикрытую красно-белой тканью.

Бабуля идет к ней и принимается за работу. Ее седые волосы повязаны синим платком, который подчеркивает небесно-голубой цвет ее глаз. Мне часто говорят, что у меня такие же, и мне радостно от мысли, что простое сходство особым образом нас объединяет.

– Какая ты сегодня красивая, ба.

Ее пухлые губы расплываются в широкой улыбке.

– Спасибо, солнышко. Ты и сама прекрасно выглядишь. Впрочем, как и всегда!

Очень хочется закатить глаза и саркастично подметить, что я сегодня совсем не спала и успела только накрасить губы блеском и завязать небрежный хвост, но я учусь принимать комплименты, а не отмахиваться от них. Так что просто благодарю бабулю и продолжаю мешать салат, хотя внутри все сжимается.

Папа ставит на стол пустой поднос.

– Кажется, мы забыли лук.

– А, точно! Надо срочно исправляться. А то ба нас не простит. – Подмигиваю бабуле и протягиваю папе контейнер с нарезанным луком.

Ба смеется.

– Барбекю без лука не бывает!

– А по-моему, очень даже бывает, – возражает папа.

– Тогда это неправильное барбекю, – заявляет ба.

Он кладет ладонь ей на плечо, наклоняется и целует в щеку. Быстро, едва касаясь губами тонкой, как бумага, кожи. Но бабуля тут же краснеет, прикрывает щеку рукой, поднимает на папу полный обожания взгляд.

– Это за какие такие заслуги?

– Просто я люблю тебя, вот и все.

Она нащупывает и сжимает его ладонь.

– А уж как я тебя люблю, ты и представить себе не можешь, сынок.

Папины глаза блестят.

– Прости меня.

– И ты меня, – просит она.

– Иногда я говорю то, чего вовсе не думаю. Когда я рядом с тобой и папой, со мной творится что-то необъяснимое. Меня точно отбрасывает в детство, я опять становлюсь озлобленным подростком. Но я борюсь с этим.

Ба заключает его в объятия.

– Спасибо тебе, милый. Для меня это очень важно.

– Я знаю, что вы с папой старались как могли. Мне жаль, что я так мало интересовался вашим детством и семьей. Прошлый раз я неправильно сформулировал свой вопрос. Но искренне хочу знать на него ответ.

Бабушка шмыгает носом, вытаскивает бумажный платочек из рукава кардигана, сморкается.

– Однажды я обязательно тебе все расскажу.

Папа сжимает ее ладонь и уходит. Меня переполняют чувства. Случилось именно то, на