Читать книгу "Ганзейский союз - Филипп Доллингер"

Литература, университеты

В Средние века в Северной Германии не появлялось оригинальных литературных трудов. Писцы и клерки довольствовались тем, что переводили и пересказывали иностранные произведения, главным образом французские, которые в XIV в. добрались до них либо через Нидерланды, либо через юг Германии. Поэтому в традиционных учебниках по истории немецкой литературы Северная Германия, если и упоминается вообще, занимает лишь небольшое место.

Такой дефицит литературных произведений отчасти объясняется тем, что нижненемецкий никогда не считался подлинно литературным языком. Примечательно, что первый из миннезингеров, Генрих фон Фельдеке, уроженец низовьев Рейна, предпочел написать свою «Энеиду» (1189) на верхне-немецком, хотя его происхождение выдает употребление некоторых выражений из нижненемецкого. Примеру Генриха фон Фельдеке в XIII в. следовали и другие миннезингеры, а также поэт Генрих фон Хальберштадт. Несомненно, им хотелось, чтобы их стихи понимали при блестящих дворах на юге Германии. Позже примеры такого рода стали реже, но бытовало мнение, что самым настоящим языком поэзии служит верхненемецкий.

Эпическая и утонченная поэзия предназначалась в основном для аристократических слушателей. За исключением епископальных городов Нижней Саксонии, где процветала поэзия на латыни, главными центрами литературы были княжеские дворы, среди них двор герцога Брауншвейгского в начале XIII в., а позже дворы маркграфа Бранденбургского и великого магистра Тевтонского ордена. Чуть позже и города захватило увлечение рыцарскими романами. В патрицианских сообществах, где стремились подражать знати, активно распространяли пересказы великих зарубежных шедевров. Судя по всему, ведущую роль в этом процессе играла контора в Брюгге: есть доказательства, что в XV в. там переписывали и переводили французские и фламандские поэмы. Благодаря таким культурным связям появился шедевр нижненемецкой поэзии «Рейнеке-Лис», переведенный Генрихом Лицемером из Любека французский народный «Роман о Лисе». Напечатанный в Любеке в 1498 г., он пользовался огромной популярностью во всей Германии и Скандинавии. В начале XVI в. «Рейнеке-Лиса» перевели на верхненемецкий язык; он стал прообразом для многих сатирических произведений, где действующими лицами являются животные.

Судя по многочисленным свидетельствам, рыцарская литература очень высоко ценилась в ганзейских городах. Особенно поразительна популярность Девяти достойных, олицетворения идеалов рыцарства и вооруженной добродетели в средневековой христианской традиции. В качестве образца для подражания всем дворянам предлагались три праведных язычника (Гектор, Александр Великий и Юлий Цезарь), три честных иудея (Иисус Навин, Давид и Иуда Маккавей) и три добрых христианина (король Артур, Карл Великий и Готфрид Бульонский). Их статуи украшали зал собраний (Hansasaal) в ратушах Кёльна, Оснабрюка и Люнебурга, а также фонтан в Хильдесхайме и зал собраний «Артурова двора» в Данциге. Не менее примечателен успех романов о короле Артуре. Мода, черпавшая вдохновение в идеалах рыцарства, призывала делать легендарного короля покровителем сообществ и давать его имя местам встреч, изначально пришла из Англии. Ее переняли во Фландрии, а позже она распространилась в различных патрицианских группах в Германии. Наибольшее распространение эта мода получила в прусских городах, возможно благодаря тесным связям Тевтонского ордена с Англией. С начала XIV в. «дворы Артура» учреждаются в Эльбинге, Данциге, Риге и Штральзунде. Другие патрицианские сообщества, особенно в Дортмунде и Данциге, выбирали своим покровителем Рено (Ринальда) Монтальбанского, одного из четырех сыновей Эмона (рыцарей паладина, персонажей средневекового каролингского эпоса). Популярностью эпических легенд объясняется и то, почему огромные статуи, воздвигнутые в Бремене, Риге и Халле, изначально символизировавшие законодательную или экономическую привилегию, стали называться Роландами. Роланд, Артур, Круглый стол и Святой Грааль служили основными темами рыцарских поединков и турниров, которые бюргеры устраивали в подражание знати[50]. В XY в. многих горожан при крещении называли именами героев рыцарских романов: Гюнтер, Рюдигер, Роланд, Парис, Александр и т. д. Один бургомистр Любека, Иоганн Розеке, выбрал себе фамилию Парсифаль.

Едва ли удивительно то, что ни один из поэтов, творивших на нижненемецком языке, не черпал вдохновения в истории Ганзы. Нет эквивалента написанному на средневерхненемецком «Доброму Герарду» Рудольфа Эмсского, где героем выступал кёльнский купец. В глазах знати, церкви и народа купец, которого всегда подозревали в незаконной наживе, имел настолько сомнительную репутацию, что ему невозможно было приписать героические и добродетельные поступки. Никто не считал полную приключений жизнь купца, изобилующую опасностями, достойной описания в эпической поэзии. Самое большее, появлялись нравоучительные баллады, повествующие о трагической судьбе пирата Стёртебекера. Гораздо позже, в 1618 г., распространение получила элегия на верхне-немецком языке, которую написал синдик Иоганн Доман, сокрушаясь о безнадежном закате Ганзы.

В ганзейских городах предпочитали другие виды литературы, особенно популярные пьесы и исторические хроники. В начале XV в., когда в результате беспорядков несколько членов любекского городского совета отправились в ссылку, они получили возможность увидеть мистерии, уже популярные на юге Германии. По возвращении домой Круговое общество решило каждый год выбирать из своих членов двух человек, которым поручалось сочинение или заказ пьес. Еще двое должны были представлять пьесы на передвижной сцене. От тех пьес сохранились лишь названия. Одни были христианскими мистериями, другие – переложениями немецких легенд («Кримгильда»), французских циклов («Артур») или античных мифов («Суд Париса»). Подобные же начинания в других городах доказывают, насколько большим успехом пользовались такие представления. Часто они включали в себя элементы сатиры.

Сохранилось гораздо больше исторических трудов. В большинстве ганзейских городов имелись свои летописцы. Сначала они писали на латыни, затем на нижненемецком языке. Самый ранний труд на нижненемецком называется «Саксонская хроника мира» (Sachsische Weltchronik). Она написана в Магдебурге около 1230 г. с предисловием Эйке фон Репкова, который примерно за восемь лет до того составил знаменитый правовой сборник «Саксонское зерцало» (Sachsenspiegel) на остфальском диалекте. В Любеке велась примечательная серия хроник, в основном написанная представителями духовенства. Самая ранняя из них – «Славянская хроника» (Chronica Slavorum), написанная Гельмольдом, священником из Босау (Гольштейн). Она написана между 1168 и 1172 гг. и содержит ценные сведения об основании Любека. Вплоть до 1309 г. ее продолжал Арнольд, аббат бенедиктинского монастыря Святого Иоанна в Любеке. Это не городская хроника; более всего ее автор стремился прославить миссионерскую деятельность династии Вельфов. В конце XIV в. Детмар, францисканский монах, написал хронику Любека на нижненемецком языке. Она дополняла труд мирянина, городского ратмана Иоганна Роде. В XV в. хронику продолжили еще три секретаря. После 1420 г. Герман Корнер написал на латыни и немецком «новую хронику», задуманную как всемирную историю. В середине XVI в. протестантский священник Раймар Кок написал красочный отчет о событиях последнего столетия. Таким образом, история Любека полностью задокументирована в первые 400 лет его существования.