Читать книгу "Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев"

В руках они держали по большому куску мяса на кости и шамкали беззубыми ртами очередную откушенную порцию. Между двумя палатками была протянута проволока, от которой куда-то в высоту дерева одним концом уходил отдельный провод, а второй его конец замыкался на большом транзисторном приёмнике, который во всю свою силу с треском и шумами вещал последние известия на русском языке.

Мы остановились и вышли из машины размять ноги и поприветствовать встреченных нами местных жителей. Они нисколько не удивились нашему появлению в этом глухом месте и несколько равнодушно на ломаном русском языке отозвались на наши приветствия, продолжая заниматься своим мясом. Александр Николаевич спросил их, давно ли они уже здесь пасут и большое ли у них стадо. По их словам, они там были уже три недели, а стадо состояло из сорока с лишним овец, которых их сын пас где-то недалеко от лагеря. В этот момент радиостанция сообщила: «вы слушаете «Голос Америки»». Мы удивились, что двое монгольских стариков в невероятной глуши на лесной поляне слушали «Голос Америки» на русском языке. Старики попались неразговорчивые, а может быть, им было трудно говорить на русском, словом, разговор у нас не получался, и мы поехали дальше, пожелав пастухам всего доброго.

Когда я поинтересовался у председателя совхоза, кто были эти люди, он сказал, что они, видимо, сопровождают своего сына-пастуха, который пригнал на сезонный выпас в горные луга колхозное стадо. Он добавил, что из-за близости границы на нашу сторону, где пастбища гораздо лучше, порой попадают стада из Монголии, с которыми приходится разбираться пограничникам, хотя иногда случайно происходит и наоборот. Минут через 35 после встречи с пастухами мы выехали на хорошо укатанную просёлочную дорогу, и мой хозяин сказал, что «мы почти дома».

Горные холмы стали широко расступаться, открывая перед нами просторную живописную долину, в которой располагались поля и угодья станичного совхоза. Александр Николаевич комментировал по пути хозяйственные заботы своего совхоза. Вскоре показались дома и подсобные постройки казацкой станицы, а через десяток минут мы уже въезжали на широкую центральную улицу поселка.

Первый же взгляд на него говорил о том, что мы попали в совершенно не похожее на нашу обычную среднерусскую деревню место. Дома здесь были очень просторными, добротными и опрятными. Каждый из них, построенный на сибирский лад, был окружен высокими плотными заборами, сделанными из горизонтально расположенных брёвен, которые создавали целую окружающую стену, напоминавшую стены бревенчатых изб. За такими надёжными стенами, вход через которые открывался глухими дощатыми воротами с навесом и небольшой игривой калиткой, располагался и приусадебный участок с обилием разных посадок на аккуратных грядках, ягодными кустами и фруктовыми деревьями. Каждый дом с участком представлял собой маленькую, хорошо сработанную деревянную крепость.

Дома по обеим сторонам каждой улицы стояли ровными линиями, сама уличная дорога была хорошо утрамбована без всяких ям или колдобин и отделялась от заборов домов довольно широкой полосой густой зелёной травы. При подъезде к деревне мы проехали несколько хозяйственных построек, коровники, свинарник и птицеферму, которые выглядели хорошо выкрашенными и ухоженными. Здание правления совхоза, около которого мы остановились, было просторно, а ведущая к нему земляная дорожка была посыпана толстым слоем жёлтого песка. Такая же дорожка вела от правления к небольшому деревянному дому с резными наличниками, который оказался гостиницей из двух скромных, но приятных уютных номеров. Один из них, куда меня прямо из машины привёл сам председатель, предоставлялся в моё распоряжение. Весь облик станицы был отмечен чистотой и порядком.

Когда мы приехали, было ещё около двух часов. Заботливый Александр Николаевич предложил мне минут 30 передохнуть до обеда у него дома, когда можно было обсудить, что мне хотелось бы у них посмотреть, а потом заняться осмотром, чтобы к восьми тридцати приехать на выступление в их клуб, после чего в столовой при клубе должен был состояться ужин. Так мы и условились. Минут через 25 за мной пришёл джип со знакомым мне водителем, и мы поехали на обед в гостеприимный дом председателя совхоза на другой конец станицы.

Ворота дома Александра Николаевича были широко распахнуты, и, когда мы остановились у ступенек его крыльца, хозяин с женой и сыном-девятиклассником вышли меня встретить у входной двери. Представившись, мы вошли в дом. Теперь я мог увидеть казацкий дом изнутри. В нём было три небольших комнаты-спальни, гостиная с телевизором и просторная столовая, где уже был накрыт красивый и аппетитный стол. После вкусного обеда, за которым мы с хозяином согласовали тему выступления и программу моей блиц-экскурсии по станице, он вместе женой провёл меня по чисто прибранным комнатам дома.

Здесь всё говорило о прошлой казацкой жизни их семьи. На стенах было много старых фотографий, которые с конца XIX века запечатлели портреты их боевых предков в парадных и полевых формах, изображали их у дома с членами их семей, показывали их любимых коней. Здесь же были развешаны старые сабли, винтовки, кинжалы и даже стремена. В одной из комнат хозяева показали мне хранящиеся в кованом сундуке старые казацкие формы и одежды. За всем этим стояло немало увлекательных рассказов о жизни предков этой казачьей семьи, о чём мои хозяева могли только коротко упомянуть за отсутствием времени. Насколько же сильным и живучим был дух казачества, если после десятилетий его разрушения он по-прежнему владел потомками этой исторически совершенно особой части нашего населения! Пробыв совсем немного в этом доме, я уже начал сожалеть, что на эту поездку не было предусмотрено больше времени.

Прямо со ступенек своего дома мои замечательные хозяева передали меня в руки заведующей библиотекой местной десятилетки, которой надлежало быть моим гидом по станице. Пользуясь любезно предоставленным в наше распоряжение джипом, мы с ней объехали основные хозяйственные объекты совхоза и посетили их добротную школу с хорошей библиотекой. Затем эта милая женщина пригласила меня на чай в её дом, где нас встретили её муж, мать и двое детей. Здесь, как и в доме у председателя, в старых фотографиях и оружии на стенах, в рассказах и во всём быте всё напоминало о казачьем прошлом, которым гордились и выросшие в остальном совсем советскими дети. Потом мы заехали в ещё один дом, где хозяева показали свой сад-огород, в котором они сами выращивали как селекционеры южные фрукты и овощи на удивление всей округи. В ту пору года плодов этой деятельности ещё не было видно, но сами растения и кусты росли бодро, обещая необычный южный урожай. Приближалось время выступления, и мы, завершив интересную для меня экскурсию, направились в местный клуб.

Там собралось так много народа, что пришлось открыть двери из большого зрительного зала в танцевальный вестибюль и поставить в нём стулья. Люди в своём большинстве были празднично одеты. Работал буфет, играла весёлая популярная музыка. Минут за 15 до начала выступления приехал председатель, с которым я поделился своими восторженными впечатлениями от посещения станицы и её хозяйственных объектов. Ему было лестно услышать такие отзывы, и, благодаря меня за них, он сказал, что самое главное во всём этом деле заключалось в неплохой жизни, которую людям удалось здесь наладить. О своём прекрасном давнем руководстве совхозом, о чём говорили все, с кем мне довелось встречаться, Александр Николаевич скромно не упоминал, относя заслуги в благоустройстве станицы на счёт её хорошо работавших жителей. Они же в свою очередь отвечали ему любовью, уважением и добросовестным трудом. Складывалось впечатление, что во всех этих казаках было нечто особенное, выгодно отличавшее их от многих наших других сельских жителей.