Читать книгу "Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев"

К моему удивлению, несмотря на поздний час, таких желающих оказалось человек 10–12, хотя у некоторых из них были не вопросы, а скорее комментарии по выступлению или предложения мне выступить в представляемых ими городах или на их предприятиях. Поскольку за отсутствием возможности я ещё не запомнил всю свою программу, мне приходилось выражать им свою готовность выступить при условии согласования с расписанием, которое было у прикреплённого ко мне сотрудника ЦК. Этот активный и расторопный человек, находившийся уже рядом со мной, взял на себя согласование таких предложений с моей программой, обещая сообщить о результатах авторам предложений на другой день.

Последний из слушателей, которые подошли ко мне, дождался, когда мы оказались вдвоём, и как-то очень просто и подкупающе-искренне сказал, что его казаки будут очень рады послушать меня у них в станице. Формулировка его вопроса меня заинтриговала ссылкой на казаков и станицу, и я вначале подумал, что у меня какая-то проблема с географией. Желая уточнить услышанное, я спросил этого приятного человека, далеко ли их станица от города, на что он ответил, показав рукой за спину: «Да что вы. Тут совсем рядом. Я здесь буду до послезавтра. Если сможете, то я за вами прямо с утра тогда и заеду. Думаю, и вам будет интересно у нас побывать». Я поблагодарил милого человека за приглашение и тут же попросил моего сопровождающего уточнить выделенной мне день на экскурсию. Оказалось, что он попадал на послезавтра, и я с удовольствием принял приглашение моего нового знакомого. Он записал мои координаты, и мы условились, что он заедет за мной в гостиницу послезавтра в 7 часов утра.

Следующий день у меня выдался очень напряжённым, так как для продления поездки в Горячинск и на Байкал по программе пришлось вместо сначала предусмотренных двух выступлений в Улан-Удэ сделать четыре. Особых впечатлений они не оставили. В семь часов утра, на третий день моего пребывания в Бурятии, я спустился после завтрака в вестибюль гостиницы, где меня уже ждал представитель станичных казаков. От этого человека исходило какое-то удивительное крестьянское тепло, с ним было уютно находиться, а его разговор и высказывания вызывали у меня ассоциации с толстовским Платоном Каратаевым. Мы сели в машину Александра Николаевича и поехали, тут же легко разговорившись про дела его станичного совхоза.

Из его рассказа я узнал, что все жители его большого поселения, которое действительно было станицей, в самом деле, были казаками, а точнее, потомками казаков, которые переселились сюда при Екатерине II для несения службы на новых границах на очень привлекательных условиях. В 1920-х годах казачество в этих краях было расформировано, а затем у них был организован обычный совхоз. За разговором я не заметил, что мы уже выехали за город, а когда взглянул в окно, оказалось, что свернули с шоссе и подъезжаем к зданию аэропорта Улан-Удэ, на который я два дня до этого прилетел из Москвы.

Я был совершенно озадачен этим поворотом маршрута и спросил моего спутника, зачем мы едем в аэропорт.

— То есть как — зачем? — совершенно запросто удивился он. — На машине мы к нам и за три дня по горам не доедем. А на самолёте — часа два, и мы в райцентре. Ну а там по горам останется всего километров 60–70, смотря какая сейчас дорога. Не беспокойтесь, мы вас в лучшем виде к нам доставим. Приедем, отдохнёте с дороги, ну а вечером выступите перед народом. Вы очень складно и интересно рассказываете. Мне сразу понравилось. Послушал вас, думаю его к нам уговорить приехать надо. Люди рады будут, — спокойно рассудил мой очередной хозяин, которого я слушал с нарастающим неверием.

— Вы хотите сказать, что к вам надо лететь на самолёте? — с полным изумлением спросил я и продолжил: — Вы знаете, мне думалось, что ваша станица где-то здесь под городом, и в неё надо ехать на машине… Я рассчитывал к вечеру уже вернуться. А оказывается, это так далеко…И потом, когда же и как я вернусь обратно? У меня же завтра утром в 11 часов лекция в районе под Улан-Удэ, как же быть с ней? — выразил я своё удивление и недоумение в связи с неожиданной для меня ситуацией.

— Беспокоится нет нужды, — убеждал меня Александр Николаевич. Всё продумано… У нас завтра утром будет самолёт прямо из станицы. Он у нас два раза в неделю бывает. Маленький, конечно, всего на шесть человек… Ну, помедленнее немного летит, зато прямо из дому… На футбольном поле садитесь, разбегаетесь по лугам, и сразу в Улан-Удэ. Часам к девяти тридцати будете. А вас тут встретят, и отсюда в район на лекцию… Здесь вам ехать туда меньше часа. Всё в порядке будет. Как раз успеете».

Спокойный, уверенный тон моего приятного собеседника звучал убедительно, и моё первоначальное чувство удивления и сомнения почти сразу сменилось на приятное ожидание маленькой романтической авантюры в горах Южной Бурятии на границе с Монголией в казацкой станице. Мы быстро оформились на посадку, и минут через 40 наш небольшой винтовой самолёт медленно и плавно поднялся в воздух и стал набирать высоту. День был солнечный, летели мы непривычно низко по сравнению с обычными реактивными самолётами, что создавало впечатление совершения воздушной экскурсии над лесами, полями и горами этого края.

Через два с небольшим часа мы приземлились в горном районном центре. Нас встречал станичный джип, на котором мы с Александром Николаевичем немного поездили по городу, где ему нужно было коротко зайти по делам в 2–3 учреждения.

Это дало возможность немножко посмотреть на наш небольшой, очень далеко заброшенный, неказистый городишко в горах на границе с Монголией. Улицы были в основном не асфальтированы, в воздухе стояла поднятая ветром и машинами пыль, дома выглядели бедно и неухоженно. Здесь велись разработки каких-то природных месторождений, что объясняло суетливое присутствие массы самосвалов. Состав населения был довольно смешанный, но восточных лиц было заметно больше.

В столовой одного из учреждений, которое посещал мой хозяин, мы быстро пообедали, а затем тронулись в путь в направлении казацкой станицы. Отъехав от города километров 10–15, машина свернула с узкой асфальтовой дороги на просёлочную, которая стала круто подниматься по зелёным, но почти безлесым холмам, опускаясь время от времени в разделявшие их впадины. В некоторых местах мы оставляли дорогу и продолжали ехать по целине, а проехав какое-то расстояние, снова находили большак, потом опять съезжали на еле заметную колею или прокладывали путь заново. Меня удивляло, как водитель определял направление движения к нашей цели при отсутствии каких-либо заметных отличительных ориентиров в этой рельефной, но довольно похожей повсюду местности. Несколько позже местность выровнялась, и какое-то время дорога шла по живописной лесистой долине, а потом снова поднялась на холмистые хребты, которые теперь уже были покрыты массивами кустов и деревьев. По пути следования таким запутанным маршрутом мы видели издалека всего пару деревень и пасшиеся на лугах редкие стада.

Затем вдруг, совершенно неожиданно в этой безлюдной местности, перед нами возникли две крупного размера палатки из тонкого синего пластика, расположившиеся на небольшой лесной поляне. У входа в одну из них на складных брезентовых стульях сидели старик со старухой в ярких монгольских одеждах-халатах.